— Ты понимаешь меня?

— Прекрасно. Ведь я не смог жить там. Мне наш климат больше подходит, а эта вечная жара невыносима. Наши времена года, и осень, и зима — все вместе, мы здесь свои — вот и все.

Виктория говорила эмоционально, голос ее иногда дрожал — она чувствовала, что высказывает то, что должна была скрывать все это время. Она понимала, что завтра она, может быть, пожалеет об этом, но сейчас она вела себя так, как у нее это получалось.

Федор смотрел на нее и вроде бы понимал ее чувства, но в то же время чувствовал, что этот ее искренний порыв был лишь минутой в ее устроенной жизни там, что сейчас она подстраивается немного под него, и поэтому он только наполовину верил всему, что она говорит.

Виктория посмотрела на Федора и поняла, что он ей не верит до конца, и в тот самый момент, когда эта мысль пришла ей на ум, она призналась себе, что ее жизнь останется прежней, что она не сможет и не хочет ничего менять.

Федор попросил налить ему немного вина.

— Знаешь, я ведь не думал, что мы встретимся когда-нибудь. И то, что мы сейчас вместе, это фантастика.

Он замолчал, не зная, как ему выразить то, что чувствовал, и внезапно он взял руку Виктории в свою и, не говоря ни слова, поцеловал ее. Она не отстранилась и совершенно неожиданно сказала то, что первое ей пришло на ум:

— Я ехала сюда и очень хотела тебя видеть, и вот сейчас, когда ты рядом, я не знаю, что тебе сказать. Но прошлое ты должен знать. После твоего отъезда я еще долго не могла прийти в себя. Ты ведь помнишь, я тебя тогда фактически выгнала, и ты мог подумать, что я тебя предаю. И вот сейчас я скажу тебе, что я сделала все, чтобы ты мог вернуться. Я знала, ты жить там не сможешь. Помнишь, ты мне позвонил и сказал, что будешь ждать встречи со мной? Эти слова я помнила. Но жизнь, как видишь, распорядилась по-другому. Я замужем. Он меня любит, и у меня есть то, что в моем положении необходимо для женщины. Да, я там себя чувствую неуютно, но я сделала этот выбор и думаю, что со временем это пройдет…

Федор сидел и ждал напряженно, что, может быть, услышит что-нибудь его обнадеживающее. Он надеялся.

— Я думаю… — начал он, — нам не надо торопиться. Ведь я тогда говорил правду и ждал встречи с тобой, и вот мы вместе не знаем, что может у нас с тобой получиться. Я не могу сейчас ничего обещать…

Он остановился. Виктория перебила его:

— Хорошо, что ты это сказал.

Она испытывала разочарование, она ждала других слов, но Федор был искренним и сейчас не знал и не мог знать ничего про будущее. Виктория отошла к окну, и, как и тогда, когда Федор уезжал, слезы у нее комком подступили к горлу, но она подавила их и, вздохнув глубоко, сказала:

— Это то, что я должна была от тебя услышать.

Она замолчала.

— Виктория, Вика, — забормотал Федор невнятно, не зная, что говорить, — прости.

Эта минута, казалось, решила ситуацию, но не все так просто, как нам иногда кажется, всегда кто-то третий вмешивается, и совершенно запутанные ситуации становятся прозрачными и ясными, и тогда понимаешь, что есть что-то в жизни, что нами руководит. Судьба?

13

Все, что случается в жизни, происходит медленно — это кажется, что все очень быстро происходит. Проходят минуты, кажущиеся вечностью, проходят месяцы, мелькающие, как мгновения. Время всегда относительно момента жизни, а сейчас двое, Виктория и Федор, о нем забыли. Им казалось сейчас, что ничего не было и не будет, а есть только сейчас, и оно им представлялось вечностью, и мгновения счастья чередовались с минутами отдыха, как будто два человека впервые испытывали подобное, и они растягивали удовольствие от близости на возможно им доступную протяженность, и она прерывалась и потом снова и снова продолжалась. Оба, пережившие много, проживали эти мгновения как единственные.

Сколько прошло времени, они не осознавали, и, только когда Федор случайно взглянул на часы, он понял, что пропустил серьезное совещание, что масса дел, им задуманных, пропущена.

“Ну и пусть. Все это не важно”, — для него это и впрямь было так, он это ощущал каждой своей клеточкой. “Только она, только она”, — никакие мысли не могли его отвлечь от главного в его жизни — Любви, она его поглотила, она им владела, и он не сопротивлялся, подчиняясь ее власти, понимая, что в его жизни ни деньги, ни власть, к которой он стремился, не могут встать рядом с ней — они только инструменты, проводники, освобождающие его от препятствий, мешающих жить, как ему хочется. Он еще не знал, что судьба сильнее любви, и был в блаженном неведении по этому поводу. Он много еще чего не знал, и это его неведение давало ему возможность наслаждаться любовью, забыв обо всем на свете.

А тем временем некоторые сотрудники подумывали о том, что, возможно, надо им заменить Федора и поставить человека, больше их устраивающего. Эта группировка состояла из его недоброжелателей, которые имели свои виды на возможность развития отрасли. Кое-кто не принимал эти новые тенденции прозрачной бухгалтерии, которая уменьшала их реальную прибыль. Они надеялись, что Федор окажется за решеткой и они смогут, укрепив свои позиции, делать то, что им хочется.

Возвращение Федора и то обстоятельство, что он был на свободе, ослабляло оппозицию, о чем Федор не догадывался. Он вообще считал, что у него нет врагов, и вот однажды к нему с докладом пришел его старый сотрудник Виталий Викентьевич, который был Федору симпатичен какой-то старомодностью. Он вошел в кабинет, и Федор про себя отметил, что этот человек как будто вообще не изменился — тот же пуловер, те же серые тона в одежде, какая-то робость в разговоре — все вместе навело Федора на мысль: “Ничего не меняется”.

— Садитесь, Виталий Викентьевич, — сказал тихо Федор, продолжая что-то набирать на компьютере.

— Я вас слушаю, — Федор посмотрел на Виталия Викентьевича и улыбнулся. — Как у вас в семье?.. Кажется, есть прибавление?

— Да, — смущенно ответил Виталий Викентьевич, смотря в глаза Федора и чувствуя, что его робость куда-то уходит, — у меня родилась дочь. Вот хочу купить квартиру, старая маловата, только не знаю, стоит ли с этими кредитами связываться.

Виталий Викентьевич за свою жизнь смог себе купить только иномарку. Он знал, что для него, простого клерка, это немаловажно — ведь все вокруг только и говорят о том, у кого какая машина. Он скопил денег и потратил их на машину, и вот новая проблема — квартира. Федор все это в своей голове прикинул и предложил: