Матвея больше не было, и вместе с ним ушло что-то, о чем Леша не мог еще сказать словами.

Гришанойские мальчишки нашли диких пчел - в дупле старой осины, на поляне, где мальчишки прятали коней.

Они принесли матери и Леше туес меда - крепкого, рушеного - пополам с пчелиным хлебом. Но и мед не обрадовал, почему-то горчил…

Матвея похоронили на древнем погосте, где рядом с крестами темнели камни с непонятными буквами и знаками.

Ограда кладбища почти сровнялась с землей. Когда копали могилу, в песке нашли кусок кольчуги - четыре ржавых кольца.

Матвея положили рядом с древними воинами.

К будущему моему отцу подбежал товарищ, показал на темнеющий под горою лес. Обрывистой тропинкой, среди камней сбежали вниз, нырнули в тишину, в запах хвои и холод.

Среди обросших мохом черных елей была неглубокая яма.

Повеяло сыростью, страхом, яма была до половины залита бурой тяжелой водой.

– Здесь он лежал, - зашептал товарищ.
– Живым закопали. Плясали на нем. Потом, говорят, земля колыхалась.

В чаще прохрипел филин. Мальчишки бросились туда, где за елками золотились поля, где не было так страшно.

В чемодане вместе с моими записями лежали тетради с записями отца, вырезки из старых журналов, выписки из летописных сводов. Многое я успел записать и со слов деда…

Это было настоящее богатство. Я без конца перечитывал летописные предания, хотя многие из них помнил наизусть.

Стоило закрыть глаза, как в темноте вспыхивали неровные огненные буквы.

Язык летописей напоминал язык “Слова о полку Игореве”, только записи летописцев были сдержаннее и строже…

Впервые Володимирец упоминается в летописи в 1462 году.

“Того же лета псковичи заложиша иные городок новый на Володчине горе, и нарекоша ему имя Володимирец; и церковь поставиша святого отца Николы…” Грозной была судьба маленькой крепости, в летописи Володимирец встречается не раз. “И в Володимирце Иван Васильевич Ляцкой… перевозился через Великую реку и через Синю реку.

И услыша их Иван Васильевич Ляцкой, что литовцы обострожились на Ключищах, а полоненных наших в церкве заперли, и приехав Иван Ляцкой к Ключищам, где они обострожились на бую, и услыша полоняные наши и запрошася извну…” Воображение легко дорисовало картину, я сам был вместе со многими людьми заперт в сарае, когда нас гнали в неметчину: к стене сарая подходили люди, негромко говорили с на” ми, пытались помочь, выручить нас, и мы бежали…

Выручил полоненных и воевода Ляцкой: “взяша “строг, а полоненных своих из церкви выпустиша всех, а Черкаса воеводу… изымаша…” Слова летописи переливались словно камни-самоцветы…

“Суть же скверные мольбища их лес, и камение, и реки, и блата, источники и горы… и проста рещи всей твари поклоняхуся яко богу”.

“А Немецкая вся земля бяше не в опасе, без страха и без боязни погании живяху, пива мнози варяху”.

“Отрядили с войском князя Василья Борбошина к Володимирцу… В сие время нечаянно пришед туда… немецкий воевода, называемый Ламошка”.

Из истории я уже знал, что воевода был взят в плен, отослан в Москву и там казнен.

“Под Володимирцем немцы были побиты посылкою князя Дмитрия Овчины сына. Того же лета (1065 г.) князь Александр из Володимирца воевал Юрьевские волости один день до обеда и повоевал верст на 50, а было их с полдвутысячи…” Я осторожно открыл тоненькую тетрадь с записями, выписки из старинных книг. Многие из них я знал наизусть.

“Для защиты от врагов кривичи устраивали укрепления, или городки, которые строились обыкновенно на вершинах гор, по течению рек и на берегах озер, на местах, способных к самозащите, и сверх того они укреплялись еще стенами, валами и рвами. Это орлиные гнезда по своей неприступности”.

Были, конечно, и записи про Володимирец.

“Гора Володчина, на которой был построен пригород, находится в 50 верстах от города Острова. Вершина горы в длину имеет 54 сажени, в ширину 29 саженей, по форме четырехугольная. Поверхность площади ровная, обрытая вокруг валом… В-ход на городище с севера. Внешние укрепления насыпного вала сохранились и поныне: на востоке, в углу, находится насыпной курган, возвышенный не более как на сажень, в виде батареи, а на юге в настоящее время образовался ров… В прежние времена тут был со сводами из плиты тайник, из которого брали воду, на западе же спуск с крыльцами…” От отца я знал, что тайник и крыльцы разобрали на материал для каменной церкви.

Одну из выписок отец аккуратно подчеркнул угольком.

Я готов был перечитывать это место без конца…

В Новгородской летописи сказано, что славяне на берега реки Великой и ее притоков пришли из Иллирии и Фракии.

Татищев утверждал, что Изборск и Володимирец - самые древние псковские поселения. Татищев заключил, что Изборск построен в честь князя Избора, а Володимир (потом - Володимирец) во имя Володимира, тоже древнеславянского князя.

Один из холмов на берегу Лиственки до сих пор именуется Дунай.