В одной из тетрадей была записана мальчишеская дразнилка, и я прочел ее вслух:

Гришановские воры,

Не ходите в наши горы.

Если будете ходить -

В колья станем проводить.

Так сурово пугали мальчишек из Гришанова их владимирецкие сверстники…

– Вот здорово!
– послышался из окна голос Сани.

Мой новый друг, стоя на завалине, заглядывал в тетради.

За окном в зелени листвы плыли, словно маленькие планеты, спелые наливные яблоки.

Лицо Сани показалось мне суровым и взрослым.

– А вас дядя Леня искал. Узнал, что вы комбайн починить помогли, что инженером работаете, все спрашивал.

Вместе с Саней мы пошли на Слепец, вернулись, только когда стало нестерпимо жарко. Подходя к дому, я не удивился, что рядом с сараем стоит “уазик”. В горнице было дымно, хозяйка угощала гостей блинами и пересказывала мои сны. На столе стояла непочатая бутылка хорошего вина.

Мой приход не испугал старую Просу, она продолжала рассказывать слово в слово все, что слышала от меня.

– Записать бы все это,- сказал задумчиво Леня.- При школе у нас маленький музейчик имеется, поможете ребятам? А?

– Пусть приходят - расскажем, - весело ответствовала Проса.

Я охотно поддержал хозяйку.

– Без памяти и человека нет, - добавила тетя Проса.-Говорят, душа, а что это -душа? Да память наша!

Леня налил в стопки вина, лукаво прищурился: - И еще один серьезный разговор имеется.

Снова нежданный гость заговорил, лишь когда мы выпили и закусили.

– Хорошая у вас профессия, нужная… Не каждый, конечно, понимает. Но возьмем нашу местность. Населения здесь никогда не было много, а после войны стало еще меньше. Кругом холмы, пашня на холме - не пашня, а гора… Вроде пустодол, посадить лес, и делу венец… Пусть зарастает лесом.

Хозяйка, хлопотавшая у плиты, присела к столу, подперла щеку ладонью.

– В нашей стороне вовек не живали богато… Военная земля, горевая.

– Другое время, хозяюшка, - наш гость даже встал от волнения.
– Техника есть? Есть! Сельхозстрой работает? Работает! Видели новые овчарни? Да это не овчарни - дворцы… Засуха в Поволжье была - привезли к нам овец. А у нас засухи не бывает, режим увлажнения пойменный, вокруг заливные луга. Тыщи овец прокормить можно!

Леня присел, налил по второй.

– Говорят, на ловца и зверь бежит. Услышал инженер и в гости приехал - своим ушам не поверил. Бросайте все, приезжайте сюда… Романовские овцы - да это же чудо! По горам, по долам ходят шуба и кафтан… На базе овцеводства в райцентре новое производство налаживается: дубленки шить будем… Слово даю: первая дубленка - ваша…

– Дельный разговор, - поддержала нашего гостя тетя Проса.
– И дерево в родном бору красно…

Вот уже несколько дней жил я у тети Просы, но все не решался пойти днем на то место, где была моя деревня. Хозяйка легко поняла мою тревогу: - Все никак не насмелишься? Я тоже на старое домовище редко хожу. Памяти страшно…

Прищурясь, тетя Проса добавила:

– Дело молодое, на гулянье слетал бы. Хорошая девушка - что брусника. Что молчишь-то? Была утром в магазине, одна спрашивала: когда приехал да каков собой… Такой, как и был, ответила, все еще маленький…

Вдруг старая Проса нахмурилась.

– А ведь ты и твоя мать - последние, кто из той деревни остался… Иди, иди на гулянье, пусть девки посмотрят, какой долгой вырос. Да и старым интересно: местного человека увидят.

От матери я знал о местном обычае, по которому сами девушки выбирали на гулянье провожатых. Приглянется девушке парень, захочется, чтобы провел до дома,-не раздумывая шлет надежного “посла” -лучшую свою подружку, и не прямо к парню, а к первому его другу. Если переговоры приводят к согласию, клуб покидают одна за другой две пары: сначала выходят парни, после девушки. “Послы” вскоре возвращаются, но это случается не всегда: обычай разрешает и такое.

Быстро поужинав, я пошел в соседнюю деревню в клуб, вернулся, конечно, только на рассвете, по колена промочил ноги росой…

Все, что было в войну, я помнил удивительно ярко, но со временем краски потускнели, многое стерлось, и каждое мое возвращение в родные места было праздником памяти: прошлое вдруг словно приближалось, оживало забытое, краски вновь удивляли яркостью.

Пробиваясь по лесу к Слепцу, я вспомнил вдруг, как ходил с матерью за орехами. Орешины были такие высокие, что я с трудом на них забирался. Лезть приходилось в сапогах, потому что без сапог во мне не хватало весу, чтобы пригнуть орешину и мать, ухватясь за ветки, смогла нагнуть их до самой земли…

На маленькой поляне вспомнилось, как в детстве я пошел в лес и испугался налетевшего на меня зайца. Он показался мне тогда огромным и свирепым зверем.

Мне хотелось побыть одному, я встал чуть свет и думал, что приду на озеро первым. Но я ошибся. В утренней тишине дале.ко разносились голоса: детский, звонкий - это был голос Сани, и хриплый, взрослый - незнакомого мне мужчины. Незнакомец и Саня сидели на комяге и негромко разговаривали.

– Дядь Кость, а в бою очень страшно?
– голос Сани дрогнул, когда он спрашивал.