– Вот как ты заговорил, – Анна уже встала и сейчас нарочито медленными движениями стирала – или, вернее, сдирала – с лица грязевую корку. – А в городе, когда в карман мое золото засыпал, совсем другие песни чирикал.

«Мое золото», – мысленно пометил Айсман, – не «наше», а «мое». Интересно…»

– То было в городе, – равнодушным тоном отозвался он. – И до тех пор, пока я не ткну пальцем в сторону берега и не произнесу три волшебных слова: «Это – Большой Остров», у вас есть лишь один способ выжить – это соблюдать два пункта моих правил!

– Они убьют тебя.

Швейцарец усмехнулся:

– Это не так-то просто.

– Они убьют тебя, – все тем же уверенным тоном повторила девушка. – Ты ловок… но ни один человек не справится сразу с четырьмя десятками воинов Храма.

Неторопливо распутывавший завязки укладки Швейцарец поднял голову и удивленно посмотрел на девушку.

– А с чего ты взяла, что я человек?

– Ты мутант?

– Не в привычном тебе смысле, – отозвался он. – Я – моральный мутант.

– Не понимаю.

– Поймешь, – пообещал Швейцарец. – Со временем.

«Если, конечно, – мысленно закончил он, – это время у нас будет. Для нас – будет».

– Я…

– Помолчи, – сказал он и, чуть помедлив, неожиданно для себя добавил: – Пожалуйста.

– А… можно я только спрошу одну-единственную вещь и потом сразу замолчу?

В любой другой момент она сама первая поразилась бы собственной храбрости. Не подчиниться воле хозяина, да еще и лезть с вопросом…

Но сейчас даже не подумала об этом.

Он, впрочем, тоже ничуть не удивился – в отличие от девушки, Швейцарец неплохо представлял, какое действие могут оказать две похожие на каштаны «пилюли доктора Самоделкина», которые она так доверчиво взяла у него прошлым вечером. Повышенная трепливость была одним из побочных эффектов. В основных же числились: прилив сил, улучшение ночного зрения… возможность бежать по лесу, не обращая внимания на то, что легкие туфельки давно уже прорвались и каждый очередной шаг пятнает землю кровавым отпечатком.

Неплохо представлял – правда, открытым оставался вопрос, какое воздействие окажут его варварские стимуляторы на женский организм в период месячных. Риск… но когда зверь отгрызает защемленную капканом лапу, его мало волнует вероятность заражения крови.

Она и сейчас не чувствовала ни боли, ни страха – только любопытство. Расплата придет позже, несколько часов спустя. И эти часы им обоим еще нужно пережить.

– Спрашивай.

– Как тебя зовут?

Этого вопроса Швейцарец не ждал. «Зачем ты меня спас?» казалось ему куда более логичным вариантом, но…

– Ты можешь называть меня Швейцарец.

– Это имя такое? – недоуменно переспросила девушка.

– Другого пока не будет.

«А какое имя у тебя, спрашивать не стану, – подумал он. – Потому что не хочу, не желаю его знать. Потому что для меня сейчас ты должна, обязана оставаться просто девушкой. Безлико и серо… и никаких ниточек. Ты для меня всего лишь инструмент, причем дорогой, но еще не известно, насколько полезный.

Ты для меня почти никто, и ничто нас не связывает.

…кроме безумного ночного бега.

…и тех минут, чуть больше суток назад. Когда уже под утро ты, наконец, решилась уснуть и, спящая, доверчиво прижалась ко мне.

…и за это я обещаю – что бы ни случилось, как бы все ни обернулось…

…твои кошмары уже никогда не смогут достать тебя наяву!»

Девушка тем временем с удивлением наблюдала, как из вороха тщательно увязанных шкур появляется… появляется нечто, более всего напоминающее…

– Это что, лом?

– В каком-то смысле, – Швейцарец присоединил к толстому стальному обрезку странно изогнутую деревяшку и задумчиво погладил образовавшийся в результате костыль. Костыль, непонятым образом умудрявшийся сочетать грубовато-неказистый вид со впечатлением не просто тщательной, а сверхтщательной отделки.

– Это можно назвать и так. В том смысле, против которого нет приема.

Только когда он бережно извлек из вороха шкур еще более тщательно замотанный сверток, аккуратно распустил бечевку, и на конце черного цилиндра тоненько блеснул мыльный пузырь линзы, девушка начала понимать:

– Это… винтовка, да?

– Это – Красотка, – строго произнес Швейцарец. – С винтовками мужики в деревнях на кабанов ходят. А это – Красотка, запомни.

– Запомню, хотя я бы…

– Ты, – Швейцарец встал, – сейчас возьмешь вот этот бинокль и наведешь его на валун с большим белым пятном.