Я предпочитаю бродячую жизнь унылому сидению в отцовской аптеке, потому что на то

есть свои основания. Это и тяга к приключениям, и стремление увидеть как можно больше

нового, и жажда настоящей славы... Перечислять можно долго. Но есть еще одна причина, и

я склонен считать ее весьма веской — желание хоть немного улучшить мир, в котором мне

выпало счастье родиться. Хоть чуть-чуть, в благодарность за ту радость бытия, которую он

дарит мне ежедневно.

Глава 8

Безмозглый мальчишка, необоснованно возомнивший себя взрослым, да ведомо ли тебе, что бы могло случиться, высади ты эту мерзость в О'Дельвайсе, недалеко от Храма?

Самонадеянный сопляк, думаешь ли ты вообще, прежде чем сделать, или нет?! Да в кончике

моего посоха больше ума, чем в твоей пустой голове!

В гневе Оден был ужасен. Глаза его, казалось, метали молнии из-под нахмуренных седых

бровей; крепкие, совсем не старческие руки сжались в кулаки, которым, несомненно, очень

хотелось испробовать мою пустую голову на крепость; ноздри раздувались, капюшон слетел

с головы, и длинные седые волосы развевались, словно разъяренные змеи.

Гневался не только Оден, гневался и сам мир Фэо. Небо над нами мгновенно заволокли

низкие темные тучи, а легкий

ветерок внезапно превратился в подобие урагана.

Порыв ветра с силой швырнул меня наземь. Я вскочил на ноги, внутренне собрался и

устоял против следующего порыва.

— О, сколько же вреда может принести всего один деятельный дурак! — воскликнул

Оден. — Воистину, лень — добродетель глупцов!

Я услышал, как ойкнул Катипут и неуверенно, словно приглашая меня сбежать подальше

отсюда, подал голос Хьюгго. Не находя слов в свое оправдание, я предпочел молча

переждать бурю.

Надо отдать Одену должное, он довольно быстро взял себя в руки, движением бровей

разогнал тучи над нами, успокаивающе положил мне на плечо свою тяжелую руку и

заговорил даже тише обычного:

— Прости меня, мальчик. Я не должен был давать волю гневу. Мне, прожившему

столько лет и считающемуся мудрецом, не подобает вести себя столь опрометчиво.

— Тебе незачем просить прощения... — начал я, но Оден взглядом попросил меня

умолкнуть и продолжил:

— В оправдание поясню тебе, что росток, из которого ты по наивности собирался

вырастить чудесное дерево, на самом деле является отростком мерзкой пагубной Живой

Плети. Если бы ты высадил его в своем саду, вблизи от источников магической силы, которыми так богата столица, то всего лишь несколько дней спустя наш мир бы был

порабощен, и боюсь, что навечно. Прости же мне мою несдержанность!

— Это я должен просить прощения у тебя, о мудрейший Оден, — искренне ответил я. —

Я чуть было не совершил непоправимое... Не сердись на меня, ибо я впервые услышал о

Живой Плети от тебя. Что это такое и в чем ее опасность?

— Живая Плеть — это порождение чудовищной гнусной магии. Опутав землю своими

цепкими корнями, она высосет силы из всего живого и породит великое множество древней

— деревьев, превращенных в безжалостных, практически непобедимых монстров. В отличие

от деревьев, они могут передвигаться куда захотят. Древни ужасны. Страшно даже

представить себе, как возрастет их число и насколько увеличится их мощь, получи они

доступ к хорошему источнику магии.

— Кто бы мог подумать! — воскликнул я. — Эдера произвела на меня крайне достойное

впечатление!

— Хм, очаровательная внешность, показная беззащитность, немного лести, для того

чтобы задурить голову мальчишке вроде тебя, многого не надо, — угрюмо сказал Оден.

Ирония, с которой он произнес последнюю фразу, показалась мне страшнее недавней

вспышки гнева.

— Не расстраивайся, Эвальд, к тебе еще придет мудрость. Сколько тебе лет?

Восемнадцать?

— Двадцать один, — тихо ответил я.

— В твои годы и я был таким же несмышленышем. Отсутствие ума, жажда славы, зуд в

ногах и чрезмерная самонадеянность. Ничего, вот проживешь с мое — тогда и поумнеешь.

— А сколько... — начал я и сразу же умолк, испугавшись своей дерзости.