мне посчастливилось добыть дикого вепря-трехлетку. Идеальный возраст для вепря — уже

много мяса, но оно еще не жесткое. Тушу разделили по справедливости: четверть досталась

нам с Катипутом, а остальное мясо съел Хьюгго. Катипут старался как мог: помогал мне

разделывать добычу, приволок огромную кучу сухих веток для костра, а потом и вовсе удивил меня — пристально посмотрел на ветки, и по ним вдруг

побежали язычки огня.

— Эгос вездесущий! Как ты добыл огонь, приятель? — изумленно воскликнул я. —

Такие чудеса, на мой взгляд, под силу лишь магмарским Магам огня, о которых когда-то

рассказывал мне отец!

— Не знаю. — Катипут пожал тощими плечами. — Мне просто захотелось развести

огонь — и только. Я сам не ожидал, что мое желание сразу исполнится. Так уже было, когда

я бежал от Вольдемара.

— Ты поджег взглядом Райский Уголок? Клянусь, вот достойное воздаяние скотине

Вольдемару и его женушке! — воскликнул я, живо представив себе эту картину.

— Ну что ты, Эвальд. Зачем поджигать Райский Уголок? Я и не собирался так поступать.

Я говорю о другом — мне хотелось избавиться от тяжелой штуки на шее, но ключ от нее

хранился у Вольдемара. Тогда я просто представил, как эта штука раскрывается и падает на

землю, и таким образом освободился от нее.

— Да ты настоящий волшебник, Катипут, творишь чудеса без заклинаний и амулетов! А

что ты еще умеешь?

— Больше ничего, — вздохнул Катипут. — Какой из меня волшебник...

— Кстати, а чем ты занимался в своем мире? — полюбопытствовал я.

— Ничем, ведь я еще молод. Отец хотел, чтобы я помогал ему в торговых делах, но это

скучное занятие мало меня привлекало.

Поужинав, я сказал друзьям:

— Какой щедрый на угощение выдался денек! Целых две трапезы у Одена, да еще и

вепрь на ужин!

— Хорошо, что такие дни выпадают редко! — заявил Катипут.

— Почему? — изумился я.

— Потому что вследствие обжорства мы стали бы неподъемной ношей для Хьюгго! —

рассмеялся Катипут своим звонким, немного скрипучим смехом. — Верно я говорю, Хьюгго?

«Рырр!» — ответил сытый и довольный жизнью беронский тигр.

«Для того чтобы стать непосильной ношей, вам придется съесть добрую половину

обитателей этого мира!» — услышал я в его рычании.

Я тоже рассмеялся. Хорошо, что Катипут не утратил способности шутить. Это добрый

знак.

Чтобы не терять времени зря, я принялся заучивать данное Оденом заклинание. Катипут

долго лежал на спине, явно размышляя о чем-то, а затем спросил:

— Если я смогу завтра поджечь эти злые деревья, о которых вы говорили, будет здорово, правда?

— Да, — подтвердил я, с удовольствием отвлекаясь от зубрежки, — только не забывай, что главная твоя задача — остаться невредимым. Обещай мне это! Иначе мне придется

оставить тебя где-нибудь на время драки.

В свете костра мне был хорошо виден испуг, появившийся на лице Катипута при мысли о

расставании со мной и Хьюгго, пусть даже и кратковременном. Мне стало стыдно. Отругав

себя в уме за бесчувственность, я поспешил успокоить его:

— Я не хочу расставаться с тобой, поэтому и прошу поберечься.

Мы привыкли пускаться в путь на рассвете и на этот раз не нарушили своей традиции.

К логову Эдеры (называть ее дупло жилищем мне почему-то не хотелось) мы подъехали

не таясь. Незачем было таиться.

Эдера даже не выглянула из своего дупла при нашем появлении. Видимо, она догадалась, что вернулись мы так скоро далеко не с добрыми намерениями.

Согласно разработанному мной плану, Хьюгго остановился в дюжине шагов от могучего

дуба, служившего пристанищем злодейке, и громко зарычал.

Молчание было нам ответом. Даже листва на деревьях перестала шелестеть.

Я еще раз повторил в уме вызубренное накануне заклинание «Власть Земли», выждал

немного, а затем почти столь же громко, как рычал мой тигр, позвал:

— Эдера, где ты? Выходи навстречу смерти!

Не стал уточнять — «навстречу своей смерти». И так понятно, чью смерть я имею в виду.

Добрый, по-домашнему уютный лес вокруг нас тотчас же исчез. Не меньше десятка

деревьев, ранее спокойно стоявших на своих местах, дрогнули и начали медленно