“Мэйн Мэн” забронировала ему номер итальянского посла в “Шерри-Незерлэнд”-отеле на Пятой авеню, рядом с Центральным Парком, и его новая жизнь началась.

До отъезда он встретился с моим новым красавцем, и тот ему очень понравился. Симпатия была обоюдной: Рой часто думал о Дэвиде, ценил его общество и уважал его положение моего мужа. Они подружились.

Мне это нравилось, Дэвиду – тоже. “Я чувствую себя лучше, оставляя тебя здесь не одну, а с Роем, – сказал он. – Думаю, Рой сможет прекрасно о тебе позаботиться, пока меня нет рядом. Я ему доверяю.”

Я тоже чувствовала себя лучше: не такой брошенной. В то время Дэвидовское доверие к Рою казалось исключительно великодушным. Да, может быть, так оно и было, может быть.

ПРИЯТЕЛИ И СТОУНЗ

Затронув тему Дэвида и мистера Майкла Филиппа Джэггера, нашего соседа по Челси, было бы недобросовестно оставить ее без дальнейших подробностей. В конце концов, Мик был важной фигурой в истории Дэвида, да и в моей тоже. Так что – дальнейшие подробности.

Во-первых, позвольте прояснить: мне нравится Мик, можно даже пожалуй сказать, что я им восхищаюсь. Например, я ценю то, что он никогда не следовал сценарию, типичному для столь многих юных выскочек, ставших английской рок-аристократией: резиновые сапоги, гольф, возлежание на деревенском солнышке, карибские круизы, праздное самодовольство и творческий застой. О, нет: Мик, хоть и богат, но не ленив. Каждый раз как ОН сидел за трехчасовым ланчем в “Сан-Лоренцо”, он обсуждал турне, фильмы и разнообразные предприятия. И он НИКОГДА не платил по счету. Мне это нравится.

К тому же Мик исключительно остроумен, с такой открытой, быстрой и земной реакцией, откровенен и естественен, очень опытен – знаток мирской суеты, – его не смущает абсолютно ничье зазнайство, и сам он совсем не зазнайка. В общем, очень интеллигентное, очаровательное и забавное существо.

Надо заметить, что он внушает мне уважение и как бизнесмен и менеджер. Ему удавалось поддерживать Стоунз более или менее сплоченными и функционирующими в течение тридцати лет – удивительно, если задуматься. Брайан Джонс умер, а Мик Тэйлор ушел, но это были единственные изменения в составе Стоунз с тех пор, как они начали записываться. Невероятно! Это как Фрэнк Синатра, только с пятью людьми вместо одного.

Мик рожден играть в команде. Он знает, чего хочет Чарли Уоттс, чего хочет Билл Уаймэн, и знает, что, если они получат то, чего хотят, то он получит то, чего ОН хочет – чтобы индустрия, называемая Роллинг Стоунз производила необходимую ему продукцию.

Ну и, конечно, все эти дела с Китом Ричардсом. Что за чудесное паблисити! Сегодня это: “О-о, Мик и Кит не разговаривают друг с другом!”, а завтра: “Поедут ли они еще когда-нибудь в турне?” А потом: “Нет, никогда! Мик разозлен, Кит обижен!” И, наконец, когда пытливые умы уже начинают терять интерес: “Ура! Они заключили мир!” И в доказательство – прекрасное фото их вместе за ланчем в Каннах или где угодно: Кит со сверкающими глазами и оживленный этим очередным переливанием крови, а Мик забавный, как только можно. Замечательно, правда? Мне очень нравится.

Ну и, конечно же, я люблю музыку Мика и Кита, и все их действо: я – Стоунз-фэн, а не Битлз-фэн. Стоунз всегда казались мне гораздо более опасными, чем Битлз, а значит, и более интересными. В общем и целом Стоунз – очень милые парни.

Билл Уаймэн, например, – Стоун, которого я знаю почти меньше всего (совсем не знаю Чарли Уоттса, а то, что я не знала Брайана, не считается, поскольку он умер). Я никогда не обращала особого внимания на Билла – как и все, верно? – так что только недавно, пару лет назад, на съемках фильма “Съешь богача” мне удалось получить яркое представление о его характере.

Я просто обалдела. Я видала и раньше людей, как он, в основном, в Штатах – ребят постарше, ошивающихся вокруг школ, с кучей денег и волосами на груди, выглядывающими из расстегнутой рубашки. Не подозревала, что такая модель может быть одновременно и Роллинг Стоуном.

Он просто поражал. С ним было двое ребят – кажется, персональные ассистенты – парень лет двадцати-двух и его девушка, и все они общались на равных. Все, о чем они говорили, это вечеринка, на которую они собирались сегодня пойти. Словно это все еще был 1962 год, и Билл Уаймэн собирался пройтись по Карнэби-стрит и Кингз-роуд – добыть новую одежку. “...А потом мы попремся куда-нибудь и пообедаем, а потом отправимся на вечеринку, лады? Ну еще прошвырнемся по паре пабов – снимем пташек...”

В таких вот выражениях. Я просто не верила своим ушам. Этому человеку было пятьдесят лет! Но, может, он прав. Может, если все, о чем ты думаешь, это “пташки” и “новый прикид”, тебе действительно под силу остановить бег времени. Билл, несомненно, выглядел чудесно и ни в коем случае не казался отталкивающим; его энтузиазм, что-то вроде глупенького восторга ребенка в конфетной лавке, действительно казался освежающе-мальчишеским. Я просто сидела и дивилась этому миру, в котором настоящий живой Роллинг Стоун, после всего что он повидал и пережил, смог остаться вечным тинейджером.

Двумя другими Стоунами, которых я знала очень хорошо в те времена, были Рон Вуд, самый милый человек на свете (он тогда все еще был с Фэйсиз), и Мик Тэйлор, женатый на настоящей ведьме. А может, она была просто обычная сучка. Но об этом (снова) – после. Вернемся к мистеру Джэггеру.

Дэвид был в восторге, когда Майти Мик впервые обратил на него внимание. Стоунз были выходцами из его собственного района, южного Лондона, и они были гораздо более популярными героями этой сцены. Они уже были большими мальчиками, по уши в сексе, наркотиках и деньгах, пока маленькие мальчики – Дэвид и его друзья – все еще вынуждены были выклянчивать разрешения у своих пап. Как рассказывал мне Дэвид, когда мы обменивались историями своих жизней, одним из основных приключений его ранней юности было кривляться под Роллинг Стоунз – под их пластинку, или выступая вживую в клубах “Кродэдди”, “Ил Пай Айленд” и “Марки”.