— Вот дура, говна испугалась!

Так что ты ошибаешься, Оня, нас мало знают в провинции.

Еще большой актер — Юрий Михайлович Юрьев. Как-то я приехал в Москву уже с фронта (заканчивалась Вторая мировая), и Леонид Осипович Утесов пригласил меня обедать в ЦДРИ. Для того чтобы я смог там поесть, его супруга — Елена Осиповна — отдала мне свою карточку на обед. А до этого Лёдя повез меня к человеку, который распределял артистам папиросы. Можете себе представить, мне тоже перепало три пачки по сто штук «Казбека»! С ними я буду первым человеком на фронте! Леониду Осиповичу дали, конечно, больше.

Мы приехали в ЦДРИ. Милая официантка Маруся кормила меня и, хотя мне не полагалось, поставила сто граммов водки. Сидим, вдвоем с Утесовым за маленьким столиком, обедаем. Входит Юрий Михайлович Юрьев: высокий, торжественный, как всегда, красивый. Увидел нас, спросил:

— Мальчики, можно к вашему столику?

Мы, конечно, вскочили:

— Просим вас, Юрий Михайлович!

Я свои папиросы оставил внизу, под контролем номерка, боясь, что у меня одолжат или выкурят, а мне надо было их довезти целыми до части… А Леонид Осипович взял свой пакет наверх. Юрий Михайлович увидел пакет, спросил:

— Что это у тебя, Лёдечка?

Утесов ответил:

— Папиросы, Юрий Михайлович. Вот сейчас были там у… (назвал фамилию человека, которого тот знал) — получил шестьсот.

Тогда Юрий Михайлович говорит мне по-французски:

— Вот видишь, как я плохо выбрал себе профессию! Мне не надо было быть драматическим артистом, а лучше бы дирижером джаз-оркестра!

Леонид Осипович, который немного знал французский, сказал (уже по-русски):

— Ничего не понимаю: вы — великий русский артист и завидуете мне — скромному джазовому оркестранту? Почему?!

— Есть основания, — ответил Юрьев. — Мне дали триста.

Утесов повторил:

— Не понимаю: при всем при том, вы же знамениты! С вашей популярностью…

— Да? — усмехнулся Юрьев. — Вот давеча ехал я во Владимир на выступление на своей машине. Вез меня мой шофер, очаровательный мальчик. Проезжаем мы мимо какого-то городишки — не то Ковров, не то Столбов, не помню сейчас, — он говорит:

— Юрий Михайлович, мотор барахлит. Нужно сменить… (не то лапку, не то свечку — я не разбираюсь). Пожалуйста, зайдите в руководство здесь, в правительственный орган…

Как он там выразился, не помню. В общем, мы подъезжаем к зданию местной партии, я — ему:

— Идите!

— Да нет. Зайдите вы. Вам наверняка не откажут!

Ну, я пошел. Спрашиваю:

— Где у вас здесь президент? Или председатель?

Они говорят:

— У нас президента и председателя нет. Есть — первый секретарь.

— Не может же быть секретарь самым главным?!

— Но у нас так… — они объяснили. Странное учреждение!

— Хорошо! — говорю. — Ведите меня к нему.

Привели, Сидит за столом молодой человек, очаровательный! Я представился:

— Здравствуйте! Я — народный артист Советского Союза Юрий Михайлович Юрьев. Вы знаете меня?

Он улыбнулся.

— Вас не очень… А Изабелла с вами?!

Вот и вся моя популярность. Правда, лапку или свечку дали…

В те годы мхатовцы, да и многие старые актеры были поразительно политически невежественны.

Скажем, например, Александра Александровна Яблочкина, которая числилась председательницей Всесоюзного Театрального Объединения (ВТО).

Была годовщина Октябрьской революции. В президиуме я сел рядышком с ней (мало ли что подсказать, если чего…). Она встала и говорит:

— Дорогие товарищи! Сегодня, в день славной Великой Октябрьской Социалистической… (она запнулась. Я ей подсказываю: «революции!»). Она отмахнулась: — Я знаю! — И говорит: — Республики!..

Такая наивность была не только в этом… Мы показывали «Вампуку» для народных Советского Союза (число их в ту пору было значительно меньше, нежели сейчас!..). В первом ряду сидела Александра Александровна. Я был рядом с ней. Вампуку пела Лидочка Петкер, жена Бориса. Они стоят на сцене и поют:

— Бежим, бежим! — продолжая стоять.

Александра Александровна наклоняется ко мне.

— Странно: говорят «бежим», а не двигаются с места?!

Или, например, делали скетч «Сверхметкие стрелки»: сцена дуэли Онегина и Ленского. Ленский — Козловский, Онегин — Петя Селиванов, а свидетель — Володька Канделаки с наклеенным здоровенным носом.

Я сижу рядом с Яблочкиной. Ну, и вот:

«Куда, куда вы удалились?..» — Идет сцена дуэли. — «Хоть человек он неизвестный, но уж конечно малый честный».