И точно. Она надела легкое васильковое платье. Она знала, я любил это платье. Оно мягко обрисовывало линии тела, маленькую, девственно упругую грудь, прямую спину, узкие, высокие и тонкие бедра.

Люся видела, что я сверлю ее взглядом, и улыбнулась той особой, чуть-чуть рассеянной и очень нежной улыбкой, которую я любил.

Мне никогда не приходилось сидеть с ней за одним семейным столом, смотреть, как тонкие нежные руки ловко орудуют ножом и вилкой.

В отличие от большинства старушек Люсина бабушка ни о чем меня не расспрашивала, и я ей был благодарен за это. Мне бы очень не хотелось что-нибудь рассказывать о себе. Зато сама говорила много. Можно было поразиться ее способности увязывать воедино самые различные темы.

Люся, наоборот, была, как всегда, немногословна.

«Видно, пошла в отца», — отметил я про себя.

— А куда ты собралась утром? — спросил я у Люси, когда мы встали из-за стола.

— Так, по делам.

— Дела. Сказала бы прямо — в парикмахерскую. — Бабушка собрала тарелки и пошла на кухню. — Волосы остригать. А мне эта теперешняя мода не нравится. Отпустила бы косу. Красиво и скромно.

— Нашла о чем говорить, — Люся передернула плечами. И это движение хорошо было знакомо мне.

— Давай уйдем? — шепнул я, радуясь, что помешал Люсе остричься.

— Куда?

— Все равно. Только не в парикмахерскую. Я не хочу, чтобы ты меняла прическу.

Люся молча взглянула мне в лицо, и мы стали собираться.

— На обед не опаздывайте, — крикнула бабушка из кухни.

«Неужели все будет так, как я задумал? А если она не согласится? Что тогда? Неужели все сорвется?» — такие мысли одолевали меня, когда мы шли по тихим заснеженным улочкам небольшого города, держась за руки, как бывало раньше. Редкие прохожие осматривали нас с ног до головы. Меня это радовало. Я любил, когда на Люсю смотрели другие, гордился ее фигуркой, манерой держать голову слегка откинутой назад (как у «Неизвестной» Крамского), ее ровной четкой походкой.

— Ты куда меня ведешь? — спросила Люся, замедлив шаг.

— Просто гуляем, дышим кислородом. Может, озябла? — мне стоило большого труда, чтобы говорить спокойно.

— Нет, пока не озябла.

— Ну тогда двинемся дальше.

Потихоньку от Люси я искал глазами дом, который заранее приметил.

«Где-то здесь. Ага, вот и вывеска: «Отдел записей актов гражданского состояния». Одна надпись приводит в трепет. Люсе ее лучше не читать. Я говорил что-то, стара…. отвлечь ее внимание. Поравнявшись с дверью, остановился и потянул ручку на себя.

— Зайдем? Погреемся.

— А что здесь?

— Святая святых. — Я старался казаться беспечным. — Сюда входят один раз в жизни. — Люся еще ни о чем не догадывалась.

Мы вошли в большую пустоватую и холодноватую комнату с огромным зеркалом в углу и диваном в чехле. На подоконнике стояли колючие столетники в горшках, с подвязанными к стеблям бумажными цветами.

— Где мы? — Люся недоумевающе пожала плечами.

— Сюда, молодые люди, — послышался из открытой комнаты, выходившей в зал, властный голос. — Сначала заполните заявление.

Полная женщина, с волосами, начисто сожженными перекисью водорода, подала бланк заявления и уткнулась в какой-то детектив с черной тенью человека на обложке.

Люся с испугом смотрела то на меня, то на женщину. В этот момент она меньше всего была похожа на невесту. По ее глазам я видел, что она еще ни о чем не догадывалась.

Спеша скорее поставить точку над «и», я подошел к заваленному журналами столу, стоявшему посредине зала, и прочитал вслух, будто приговор, первую отпечатанную типографским шрифтом строчку заявления:

— «По нашему взаимному согласию просим зарегистрировать брак, сообщаем о себе следующие сведения…»

Люся вздрогнула, посмотрела на меня расширенными глазами, потом опустилась на стул и закрыла лицо.

Я присел рядом и положил ей руку на плечо, вдруг страшно испугавшись, что Люся может встать и уйти.

— Ты чего, милая?.. — голос мой дрожал. Она всхлипнула.

— Не надо. Мы должны были это сделать еще раньше. Ведь мы любим… Ведь нам надо…

— Разве можно так, сразу? — ее слова придали мне бодрости.

— Конечно можно. И, чем скорей, тем лучше. Ты никогда не пожалеешь об этом, — я еще что-то лепетал в этом роде, а потом достал авторучку и начал заполнять графы в столбике, который был отведен жениху: фамилию, имя и отчество, национальность, возраст, место рождения и прочее.

Люся оправилась, вытерла глаза и потихоньку наблюдала за мной из-за ладони.

Расписавшись, я подвинул ей заявление, уже совершенно уверенный, что все теперь будет так, как задумано.

Подбородок у Люси трогательно задергался, в глазах снова заблестели слезы.