Да и лидеры ли это? Так - кучка неспособных на поступок кретинов с замашками Дон Кихота и почитаемая толпой за новых Александров Матросовых. Отчаянные борцы за чужую волю и зависимые от нее словно наркоманы. Не люди - лишь проводники, заботливо обезволенные, для лучшей проводимости, денежными вливаниями. Какие лидеры, такие и последователи. Зависимые. Страшно, болезненно зависимые от мнения продиктованного тем, кто громче кричит и не видящие под пеленой стадного мнения дальше собственного носа. Зависимые и неспособные ни преодолеть свою зависимость, ни разорвать её повторив прыжок на амбразуру.

Да, красивый поступок, оригинальный способ самоубийства, жаль только испошленный историками до банального подвига широко ославленного пропагандой. И все верят! Ведь ни один же не задумался, что надеяться перекрыть линию огня телом - маразм. Все равно что танку под гусеницы сморкаться - авось на соплях поскользнется. Одна короткая очередь и его сметет как говно с вентилятора. Мог ли этого не знать солдат? Именно - не мог. Хотя, с другой стороны, что он вообще мог знать? Сопляк зеленый. Детский дом, потом детская трудовая колония, кое-как вытянутые семь классов, в 18 лет на фронт, только 19 исполнилось - погиб. Может сам, а может и по глупости, но картинку красивую вылепили - респект, как говорится, респект и уважуха.

Я дворами, протискиваясь между плотно набившими дворовые колодцы машинами, обошел толпу. Остановился разглядывая издалека калейдоскоп наивности, глупости, жеребячьего оптимизма и глупой веры. Молодости. Окруженной кордоном из скучающи ОМОНовцев молодости.

– Ишь! Охломоны! Опять расходились проклятущие!
– Проходящая мимо меня бабулька уже неопределяемого возраста погрозила мне кулаком и поковыляла причитая дальше.
– Сталина на вас нет, ироды, до аптеки второй день дойти не могу, все дворы зассали...

Я провожая ворчащую бабушку взглядом чуть повернулся ей вслед и обратил внимание на импозантного мужчину лет шестидесяти с интересом за мной наблюдающего. Строгое, коричневое, явно очень дорогое пальто, шляпа, шарф, аккуратная бородка эспаньолка. Добавить трость, трубку и бульдога на поводке - английский джентельмен на моционе перед вечерним Earl Grey со сливками.

– Столкновение прав и интересов, - увидев мое внимание сказал он, - не правда ли интересно.

– Грустно.
– Ответил неожиданному собеседнику я.
– Грустно и страшно.

– Страшно?
– Удивился мужчина в коричневом пальто.

– Именно страшно.
– Подтвердил я.
– А вас разве не пугает неконтролируемое личностями стадо?

– То есть вон тот лысенький на сцене не личность?
– Спросил мой оппонент так, что вопрос на мгновение показался мне риторическим.

– Увольте.- Улыбнулся в ответ я.
– Какая личность, так, один из громко кричащих чмо.

– Резко.
– Кивнул мой собеседник и я снова не смог понять: согласен он или готовит аргументы для спора.

– Вы думаете они способны «разрушим и построим»?
– Спросил я. Мужчина развел руки показывая «что вы - что вы, никогда и не в коей мере».
– Только, простите, пиздобольство и, через строчку, обязательная фраза о том, что надо валить за границу, тут ловить нечего.

– Философия импотентов.
– Улыбнулся он.
– Кстати, Петр Павлович.
– Он протянул мне руку затянутую в перчатку из тонкой коричневой замши.

– Александр Евгеньевич.
– В тон представился я и протянул руку так же не снимая перчатки.

– Вообще, если смотреть шире, - заговорил Петр Павлович и мы продолжили путь, - это действительно страшно, но меня пугает другое.
– Он замолчал, словно о чем-то задумался.

– Что же.
– Поинтересовался я спустя пару минут.

– Раньше, в советские времена, в уголовном кодексе была 32 статья - преклонение перед Западом. И, что бы сейчас не говорили, это была правильная статья, неправильными были её трактовка и применение.

– Что вы имеете ввиду?
– Не понял я нити его рассуждений.

– Её надо вернуть.
– Просто ответил он, словно это было нечто само-собой разумеющееся.
– Только сажать, на те же 10 лет, не за пластинки и джинсы, а за пропаганду такой заграничной заразы как демократия.

– Кхм, - хмыкнул я и остановился, - надеюсь вы не будет цитировать Гитлера и Ницше?

– Не буду.
– Улыбнулся он.
– Демократия - ложь и, соответственно, тупиковый путь, атавизм. Она вынуждено отомрет похоронив вместе с собой своих ораторов.
– Он взял меня под локоть.