На вершине, в развалинах крепости, гулко и часто рвались снаряды. Тройка ИЛов прошла над залегшим батальоном и, чуть развернувшись влево, начала пикировать на немецкие укрепления. Дым над горой стал чернее и гуще. Усилился огонь вражеской артиллерии. Из северной части Буды противник бил по всем подступам к старой крепости.

Сквозь беспрерывный, содрогающий землю грохот Авдошин, как ему показалось, услышал откуда-то слева нестройное протяжное «ура». «Вроде начали! — встрепенулся он. — А дзот? Он же, гад, еще дышит... » Помкомвзвода посмотрел через плечо назад, ища глазами воронку, в которой, помнится, залег от огня лейтенант Махоркин. Но там не было никаких признаков движения. «Значит, рано... »

Прильнув к земле, он осторожно высунулся из-за валуна. Капитан Краснов и два солдата (их выделил в распоряжение замполита Махоркин) с короткими остановками медленно поднимались ползком по скату высоты. Авдошин не сразу разглядел их среди камней на грязно-сером фоне изрытого воронками склона. Они ползли не там, где ползли первые трое. Замполит повел солдат намного правее. Это было дальше, но безопасней: с той стороны ближние подступы к огневой точке находились в мертвом пространстве, и дымно-розовые трассы пулеметных очередей не могли задеть ни Краснова, ни солдат.

Метрах в пятнадцати от дзота, который по-прежнему хлестал по батальону почти беспрерывным огнем, замполит и солдаты исчезли, скрывшись за камнями.

Авдошин давно был готов вскочить и заорать «ура», как только на месте этого проклятого дзота вспыхнет черный столб взорванной земли. Он верил, что будет именно так, и когда далеко справа, казалось — из безмолвной и пустой бойницы в развалившейся крепостной стене по той ложбинке, где скрылся с двумя солдатами Краснов, ударил немецкий пулемет, ему стало холодно. «Ах, черт! Заметили! Заметили и послали пулеметный расчет... Сейчас бы пушечку, и прямой наводкой... » Он рывком вдавил в плечо приклад автомата и, понимая, что это бесполезно, все-таки дал длинную очередь по невидимому вражескому пулемету. В крохотном черном проломе бойницы снова затрепетали оранжевые огоньки, и такие же огоньки сверкнули в амбразуре дзота. Пули защелкали о камни, редкой торопливой строчкой прошили землю в каких-нибудь двух метрах от головы помкомвзвода.

В сыром воздухе коротко и оглушительно громыхнуло. Шквальный удар взрывной волны тряхнул Авдошина, словно пытаясь оторвать от земли, по валуну чиркнули крупные осколки.

Но ни удара, ни боли Авдошин не почувствовал. «Вроде и на этот раз пронесло». Темное облако минного разрыва, закрывшее и дзот, и ту ложбинку, в которой скрылся с солдатами Краснов, и бойницу в крепостной стене справа, медленно таяло, оседая и расползаясь по склону. А когда оно растворилось, помкомвзвода снова увидел замполита. Тот уже полз обратно, останавливаясь и замирая при каждой пулеметной очереди. Метрах в десяти позади по-пластунски перебирал руками и ногами солдат. Один. Второго не было.

Немцы стали бить по Краснову и солдату трассирующими очередями. Замполит остановился, словно поджидая своего помощника, и зоркие глаза Авдошина заметили, что он что-то расправляет руками. «Шнур... Сейчас подпалит, и точка». Розовая, прерывистая струя пулеметной очереди из бойницы впилась в землю возле самой головы Краснова и перескочила к солдату. Авдошин перестал дышать и не сразу поверил в то, что увидел. Замполит батальона не шевелился. Он лежал, распластав руки, как могут лежать только убитые.

Прошла минута, другая — и вдруг Авдошин увидел, как, вздымая тучу дыма и пыли, бесшумно, словно в немом кино, приподнялся и разломился в воздухе вражеский дзот. Тот, что задерживал наступление батальона. Тяжкий грохот донесся до помкомвзвода мгновение спустя и, казалось, слился со вздохом сотен солдат, до сих пор лежавших под огнем. Пронзительная трель свистка, брызнувшая позади залегших цепей, обогнала угасающие отзвуки взрыва. Густо дымя, взвилась в серое небо алая ракета. Она еще висела над каменистым заснеженным скатом горы, когда поднялись и короткими перебежками рванулись вверх стрелковые роты...

Авдошин охрип, не переставая кричать «ура! ». Он обо что-то спотыкался, падал и поднимался, изредка стреляя короткими очередями туда, где, по его предположению, мог находиться противник, и все повторял про себя: «А замполит-то... Замполит! Эх, капитан!.. » Брошенный на землю взрывной волной от упавшей неподалеку мины, помкомвзвода сквозь реденькое сизое облако дыма заметил пробежавшего вперед Отара Гелашвили. Вслед за ним, пригнувшись, длинными прыжками несся долговязый Бухалов в грязной шинели с подоткнутыми за пояс полами.

Автоматная стрельба волнами перекатывалась теперь на самой вершине Геллерта. Очереди потрескивали между редким и гулким уханьем снарядов. С Дуная часто били пушки бронекатеров. Какой-то невысокий юркий человек с куском красной материи, привязанным к стволу автомата, упрямо карабкался по развалинам крепостной стены вверх. Авдошин узнал в нем лейтенанта Махоркина и, рванувшись вперед, снова заорал «ура! ».

Стало ясно, что части противника, оборонявшие развалины. крепости, сломлены и уже не в силах оказывать организованное сопротивление. Талащенко приказал Уварову и Чибисову потихоньку свертывать штаб.