Шрифт:
– Дел много, мамочка. Да ты не волнуйся, меня тётя Тоня встретит.
И, расцеловав маму на прощание, Маша побежала на остановку, представляя себе, как мама сейчас подходит к отцу. Как просит его…как отец встаёт и швыряет газету…
– Может и правда, поехать бы, помочь… – мама знала, что он сейчас ответит, и всё-таки спросила…
– И ты туда же! Я педагог, историк – а не массовик-затейник! – он раздражённо отбросил газету в сторону. – Ты что, одобряешь весь этот балаган? Ёлка… Ладно, пускай устраивает им ёлку! Но бред о древних славянских богах здесь при чём… А знаешь, что это? Плоды твоего свободного воспитания! Вбила твоя матушка эту дребедень девочке в голову! Я со стыда чуть не сгорел, когда меня «на ковёр» вызвали. Глупостями она там занимается! Два притопа – три прихлопа… шла бы в культпросветучилище, чего же такому дару пропадать-то!
Он встал и ушёл к себе в комнату, сердито хлопнув дверью, и кукушка, живущая в часах, высунулась из домика, чтобы кукнуть своё «ку-ку» в седьмой раз, но не кукнула – передумала.
___________
[1] Древние славянские божества. к тексту
[2] Птицы из мифологии древних славян. к тексту
[3] Коляда'– дохристианский славянский праздник (21 декабря), связанный с зимним солнцестоянием, позднее вытесненный или слившийся с Рождеством и Святками. Неотъемлемыми атрибутами праздника являлись подарки, переодевания (ряжение с использованием шкур, масок).
Глава четвёртая
…под руками возник камень. Холодный, влажный…
Несмотря на горячую землю и горячий воздух – настоящий холодный камень… Он подполз ближе, привалился боком. Сразу стало легче, словно вместе с жаром, камень и боль в себя вобрал.
А Маши всё не было…
Он закричал, но снова не услышал своего голоса. А она услышала. Пришла, присела рядышком, улыбнулась.
– Принесла бы ты мне попить, Машенька, – даже шепот причинял невыносимую боль; губы растрескались, язык в пересохшем рту распух…
Она кивнула и убежала…
«Как же это… как же это, я вижу… улыбку её,… глаза-то у меня закрыты…Точно, закрыты, и их не открыть. А видеть и без глаз можно, оказывается…»
На этот раз Маша вернулась очень быстро и принесла запотевший глиняный кувшин, будто из погреба, с ледника достала. Он сделал несколько глотков и обессиленный то ли от усилий этих, то ли от счастья, охватившего всё его существо, провалился на миг в небытие.
– Молоко! Холодное… Где же ты взяла его? Неужели к мамке в погреб слетать успела?
Она не ответила, только ладошку свою прохладную снова на лоб положила.
Странно. Раньше он видел только Машу, а сейчас увидел и себя, привалившегося к огромному серо-синему валуну. Она, сидящая рядом на корточках, хлопала его по щекам и что-то кричала… Видел он всё это откуда-то сверху, словно был птицей и кружил над этим местом. Но более всего его поразили две белые струйки стекающие у него изо рта, пока он пил… Значит не привиделось ему это молоко.
Костюм деда Мороза был давным-давно готов, подарки сложены в мешок, сшитый из красного плюша, плюш этот раньше верой и правдой в роли скатерти тёте Тоне служил, а теперь начиналась новая жизнь, яркая и необычная. Маша всё ещё надеялась, что отец приедет, поможет – роль деда Мороза на себя возьмёт.
Видя её отчаяние, тётя Тоня не выдержала:
– Не кручинься ты так, Александровна, я буду дедом Морозом!
Маша посмотрела на неё: маленькую, сухощавую и не выдержала – рассмеялась.
– Баба Мороз! А может нам и правда двадцать первого всё сделать, а?
Вчера тётя Тоня рассказала ей о Коляде, о колядках, о праздновании «Ночи матери» [1], которая приходилась на двадцатое декабря. К этому празднику все готовились заранее, особенно женщины и девушки: убирали дом, стирали, стряпали. В самый канун праздника обязательно ходили мыться всей семьёй – чтобы и тела очистить перед таким важным событием. В Ночь матери происходит таинство – открываются врата другого мира. На еловый венок ставят четыре свечи, которые означают четыре времени года, четыре стороны света, четыре элемента…
Венок ставят прямо у «сердца» дома – у очага. Свечи зажигают, а потом гасят по одной – это знак того, что солнце теряет свою силу. Спустя некоторое время – в ночь зимнего солнцестояния, свечи зажигают: «Солнце на весну – зима на мороз»…
– Уж и не знаю, Александровна, – покачала головой тётя Тоня, – гляди, чтоб неприятностей себе не нажила – не помнят люди обычаи дедовские, ведьмовскими считают, от лукавого мол.
– А что же в них плохого, в обычаях этих? Мы попробуем… А если что – скажем, что это пьеса такая, для школьных и народных театров. Но и от деда Мороза отказываться не будем. Раньше дети на каникулы зимние уйдут – ничего плохого в этом нет.