Джакар пошарил в карманах, ища шестиугольники карты, но они исчезли, где-то вместе со скафандром. Впрочем, как ими пользоваться он не знал и не ощущал особой потери.

– Ты здесь давно, куда предлагаешь лететь? Должно же дальше быть место вроде твоего Белькатира, где об архистратиге могут знать?

– Мой Белькатир единственный в своем роде. А куда бы мы не полетели – полетим мы в ад. Раем в эрепорталуме даже не пахнет. Я знаю одного пчеловода – странное занятие для эмигранта – он живет в нужном нам направлении. Надеюсь, он что-то знает. А вообще-то ты меня нанял, ты должен знать, куда тебе нужно.

Джакар еще налил себе и выпил, тепло растекалось по его жилам.

– Где мои ноги? Были бы они со мной сейчас… Честно признаюсь, даже не думал, как тяжело быть инвалидом. Гораздо лучше, если ракета попадает в голову – вспышка света и тебя нету. Ни мучений, ни чего – вся эта дрянь, именуемая миром, исчезает.

Шиншилла наклонилась к нему и иронично посмотрела в глаза

– Когда наденешь протезы, мир снова будет тебе родным домом. И мучения твои будут только с батарейками – они немало стоят сейчас, после войны.

Джакар привлек к себе женщину и обнял, лаская.

Шиншилла оторвалась от него и встала.

– Сначала обещанное.

Она легко вскочила на стол и начала танцевать, снимая свое платье покрытое блестками. Платье поднималось, показывая полные бедра, красные трусики и пупок с вколотым бриллиантом.

Без платья Шиншилла была очень привлекательна. Большие тугие груди, тонкая талия и полные, плотные бедра. Шиншилла танцевала, поворачиваясь к нему своими прелестями, но он, искушенный балийскими танцовщицами заметил, что танцовщица Шиншилла средняя, и весь эффект воздействия получается от ее тела, сохранившего гибкость, пышного и в то же время стройного, попросту говоря желанного.

Джакар протянул руку и гладил бархатистую кожу ее ноги, смотря, как она медленно снимает трусики. Он давненько не был с женщиной, с того самого момента, когда Аджена вышла утром из дома и была убита им, и не мог дольше ждать, просто смотря. Шиншилла повернулась к нему задом, предоставив Джакару самому завершить раздевание. Сняв с нее трусики, он поднял ее и посадил на себя. Шиншилла сняла обрывки его штанов и наделась на его член. Джакар впервые за эти дни почувствовал приятное, а не побои и ранения.

Шиншилла ритмично двигалась, закрыв глаза и закинув голову, Джакар бешено разминал и рвал в приступе плотской любви ее плотную грудь. Он забыл обо всем на свете, наслаждаясь близостью с женщиной, ее послушным телом.

Джакар кончил в нее, а Шиншилла билась на его члене, издавая сладострастные звуки и впившись ему в плечи пальцами. Наконец и она бессильно упала на него. Джакар гладил её мягкие волосы, перебирал их и, подняв ее голову, поцеловал в губы. Шиншилла ответила, и акт плотской любви начался снова.

Джакар в изнеможении заснул, Шиншилла положила ему голову на плечо, и рукой требовала его внимания. Ей явно хотелось еще, но Джакар, удовлетворив сексуальное желание, почувствовал всю усталость и боль ран. Он просто обнял Шиншиллу и уснул, и спал, видя цветные сны.

Сны наяву.

Он проснулся от холода. Вокруг были белые стены, резкий свет бил сквозь забранное решеткой окно. Попытался пошевельнуть руками, но не смог этого сделать – они были связаны длинными рукавами. Голова гудела и горела, в глазах двоилось. Он поднял голову – его тело было одето в длинный балахон, длинные рукава связаны между собой, а ноги привязаны к железной кровати. Ноги? Да, Джакар явственно видел и чувствовал свои ноги, мог пошевелить пальцами и немного подвигать ступней.

Он обернулся на сдавленный стон – у другой стены стояла такая же кровать с привязанным человеком, бьющимся в бесплодных попытках освободится. Присмотревшись, Джакар узнал аргонского радетеля. Тот пускал пену и издавал нечленораздельные звуки.

Он был в палате для буйных. Это было абсолютно ясно. Как он сюда попал, как у него оказались целыми ноги, как Аргонец оказался здесь – Джакар не понимал.

Дверь открылась и вошла врачиха. На ее белом халате явственно проступали брызги крови – это пугало Джакара, а Аргонец забился еще сильнее и завопил. Врачиха подошла ближе и бесцеремонно холодными пальцами растянула веки Джакара, осматривая его глаз. Он зло посмотрел на нее и опешил. Над ним склонилась Звента-Свентана, только волосы у нее были черные, а глаза ледяные.

Вот в чем дело! Понятно, чья это работа. Звента поступила по-брежневски, спрятав его и радетелей в какую-нибудь богом забытую психушку. А сейчас играет роль врачихи, хотя что у нее на уме – не ясно. Может хочет отравить, может что-то еще.

Наклонившись над Аргонцем, она достала из металлической коробки тонкий шприц и стала набирать в него жидкость из ампулы. Джакар рванулся так, что кровать задрожала. Врачиха обернулась на него, и продолжила свое занятие. В коридоре кто-то жутко засмеялся. Джакар, рванувшись сильнее, оторвал путы, привязывающие его ноги и вскочил, головой вперед бросившись на Звенту. Она попыталась дотянуться до кнопки звонка, но мощный удар сбил ее с ног и повалил на кровать Аргонца. У того в глазах зажглась надежда, и он, будучи также связан, коленями схватил Звенту за голову и держал ее лицом в простыню, пока Джакар об ржавую трубу не перервет крепкую ткань рукавов смирительной рубахи. Освободив руки, Джакар кинул тумбочку в окно – решетки были с наружной стороны и тумбочка разбила стекла, впустив в палату морозный воздух. От стекла осталось множество крупных осколков, похожих на ножи и Джакар, схватив один, разрезал рукава и путы Аргонца, и тот вскочил, кивком поблагодарив его. Аргонец схватил Звенту и сумасшедши смеясь, загнул её руки за спину, держа их одной рукой, тоже вооружился осколком стекла. Нервными гримасами он показал Джакару, что говорить не может и показал на дверь – нужно было бежать из этой дыры, выбираться наружу, туда, где за окном падал хлопьями снег.