К нему приблизились трое грубых людей. Разглядывали с удивлением, и он не понимал почему.

Пришел и мукавим. Рука у него была на перевязи.

– Я тысячу раз прошел этой дорогой, но такого, как ты, вижу впервые.

Мехмеду говорили какие-то слова, что-то давали, но он не видел Осман-бека и встревожился. Осман-бек был жив, караван потерял двух людей и четырех верблюдов. Судьба была немилостивой к слуге Осман-бека и еще к одному неизвестному. Их похоронили среди камней.

Порошин во время стрельбы закопался в песок. Его хватились. Нашли. Он долго отплевывался, вытаскивал песчинки из ушей, из гдаз, из бороды.

“Не дал мне бог храброго сердца!
– признался с горечью себе.
– Не дал”.

***

Мертвые ничьи камни остались позади.

В зеленой долине, среди зеленых садов за каменной стеной лежала благословенная Медина.

– Муневвира!126 - закричали паломники.

– Муневвира!
– закричал Мехмед, Осман-бек подошел к ликующему калфе.

– Эту гору видишь? Это Охоу! Здесь пророк одержал победу над врагами.

– А это Айра?

– Да, это гора Айра. В день Страшного суда она пойдет в ад.

– Поделом! Пророк чуть не погиб от жажды на этой Айре, правда?

– Правда.

К Осман-беку, отстранив Мехмеда, подошли трое грубых людей. Один из них показал пальцем на солнце. Осман-бек послушно достал три золотых алтуна. Грубые люди взяли свое и отошли.

– О эфенди, позволь… - воскликнул Мехмед.

Осман-бек закрыл ему рукой рот.

– Это моя судьба, Мехмед. Пусть будет то, что будет.

Мехмед опустил руки.

– Не сокрушайся! Ты отважный человек, Мехмед. Ты рожден воином. Если бы у Турции воины были такие, как ты, бескорыстные и радостные, была бы другая Турция.

– Мы бы уже завоевали весь мир.

Завоевать весь мир можно, Мехмед! Такое бывало, но никому не удалось, никакой силы не хватило на то, чтобы удержать завоеванное.

– Эфенди! Осман-бек, но ведь ты был… Почему же ты не прогнал плохих, когда был.. А кто же тогда прогонит плохих? Сами себя плохие не прогонят!

– Мехмед, запомни: властелин может казнить сто тысяч воров, но если в государстве все воры, то остается молить господа и ждать лучших времен. Перед лицом этого святого города я скажу тебе, Мехмед, горькую правду: Турция погибла.

– Нет!
– рассердился Мехмед.

Ткнул пальцем в сторону Медины и туда, в каменную пустыню.

– Мы, турки, даже здесь хозяева. И там, где никого нет.

– Мехмед, нам только чудится, что мы владеем государствами и народами. Мы ничем не владеем. Мы только грабители. А грабителей в конце концов бьют и выгоняют вон.

Они шли последними в караване.

Мехмед был гневен. Он впервые в жизни чувствовал, что он, калфа, не глупей великих мира сего.

В Медину караван вошел через западные ворота. Широкая улица с большими красивыми домами упиралась в просторную площадь. Сюда приходят караваны, здесь они размещаются, здесь идет торговля. На трех рынках торговали хлебом, дровами и скотом.

У ног крутились мальчишки, назойливо предлагали воду и финики.

Мехмед купил воды для себя и Элиф.

Вода была вкусная. Мехмед выпил много и вдруг почувствовал, что устал. Захотелось лечь и заснуть, не дожидаясь ночи. Но нужно было искать пристанище. Осман-бек выбрал дом-дворец, с фонтаном и двумя садами. Когда Осман-бек отсчитывал деньги, у Мехмеда дрожали руки.

– Эфенди!
– Мехмед грохнулся перед великим муфти на колени.
– Эфенди, зачем нам дворец, пойдемте в караван-сарай… Эфенди! Я не знаю, почему вы не хотите освободиться от своих трех теней, но, Осман-бек, эфенди! Поберегите свое золото! Они берут три золотых за один день жизни… А вдруг деньги кончатся!..

– Мехмед!
– Осман-бек положил ему на плечи свои узкие руки.
– Благодарю тебя, Мехмед! Аллах воздаст тебе за твое сердце. Ты прав. У меня осталось немного, но осталось… Я хочу отдохнуть в городе пророка и подумать… Я запрещаю тебе враждовать с моими тенями… Так должно быть. И чтобы ты никогда не заговаривал об этом, я открою тебе: жизнь моя в руках падишаха. Пусть ничто тебя не мучит, Мехмед! Погляди, разве я отчаиваюсь? Сходи на базар. В Медине самые сладкие в мире финики!

Глава четвертая

Они ели финики лучших сортов: джаляби, хильва, берни, джады, байд, лобана…

*

В мечеть Эль-Харам они вступили, как и положено, через двери Баб-эс-Салям с правой ноги.

Впервые за весь хадж в Мехмеде затрепетала таинственно живущая в нем птица. Он готов был хоть сейчас же лечь лицом на мраморные плиты пола и умереть от восторга.

Золотые украшения на порфирных колоннах отмечали место, где находилась мечеть пророка. Слева от этих отметок - место бывшего дома Магомета Роуда-э-Мотаххара. Теперь это высокая бронзовая решетка с шелковыми завесами, увенчанная высоким зеленым куполом. За решеткой гробница пророка и первых двух халифов, Абу-Бекра и Омара.