На корабле поднимали паруса.

– Опи подняли паруса!
– сказал Мехмед Элиф, - Мы уже плывем! Мы в море! Этот корабль мал, но мы плывем домой!

– Да, Мехмед.

– Элиф, я был плохим защитником тебе, но мы плывем домой. Мы живы. Хадж закончен.

– Да, Мехмед.

– Все, Элиф. У тебя больше нет мужа. Ты свободна.

– О Мехмед!

И она обняла его, потому что они сидели в закутке-каюте одни. А потом Мехмед все-таки сказал:

– Элиф, но ведь, когда мы приедем домой, я опять буду никем. Я калфа!

– Мехмед! Ты будешь моим мужем, а значит, и мастером.

– Нет, Элиф! Я сначала стану мастером, а потом твоим мужем, иначе какой же я мужчина?

– Ты станешь мастером, Мехмед.

Мехмед вскочил с дивана, быстро открыл дверь - никого.

– Показалось. Элиф, мы говорим о нашем счастье, а ведь он остался там.

– Молчи, Мехмед! Молчи! Мы должны все забыть.

– Мы ничего не должны забыть, Элиф, но молчать мы должны всю жизнь.

Кораблик плыл и плыл. Один день походил на другой. Элиф любила, и он любил Элиф. Но ничего не забывалось.

Если бы Мехмеда спросили, что он видел в Мекке, он ничего бы не смог рассказать. Он делал все, что положено делать паломнику, но ничего не видел и ничего не слышал. Он кричал как все: “Лаббейка, аллахумма, лаббейка!” - “Я перед тобой, о боже мой, я перед тобой!” Но он не помнил, когда он это кричал. Он целовал черный камень. Но это он знал раньше, от других, что камень черный и что его надо целовать. Мехмед не помнил ни камня, ни своего поцелуя. Он поднимался на гору Сафа, бежал через базар - так бегал когда-то пророк - к горе Мервэ. Он три раза бежал по этому пути и четыре раза шел медленным шагом. Он брил голову. Он ходил в дом Абу Джахля - отца глупости, врага пророка, обещавшего наступить пророку во время его молитвы на шею. Этот дом превращен в отхожее место, и Мехмед был там.

Он был на горе Арафат, где после изгнания из рая встретились Адам и Ева, он бросал камни в колонну Большого сатаны и кричал вместе с другими: “Во имя бога всевышнего, я совершаю это в знак ненависти к диаволу и для его посрамления”. Он всюду был, он все делал как надо, но все эти дни он видел одно - белый измятый ихрам посреди серой пустыни. Он видел это, хотя так и не посмел оглянуться тогда, в тот последний день пути к Мекке…

*

Когда они плыли уже по Мраморному морю и когда до Истамбула остался только один день пути, Мехмед сказал Элиф:

– Отныне я достоин носить зеленую чалму, но, Элиф, я боюсь.

Он стоял и ждал, что она ему скажет, и она сказала:

– Я люблю тебя, Мехмед.

Книга третья

ХАН БЕГАДЫР ПРОСИТ ПОМИНКИ Глава первая

В Бахчисарай, к хану Бегадыру Гирею, Мурад IV прислал чауша Жузефа. Этикет бахчисарайского дворца позволял хану разделить трапезу с прибывшими от Порога Счастья.

Турок был молод, слыл любимцем султана, и Бегадыр Гирей, зная это, говорил о Мураде IV восторженно:

– Его присутствие султан Мурад образом своего правления напоминает мне великого Баязида.

– Ты прав, государь, - Жузеф тоже был не промах, - я осмелюсь утверждать, что правление султана Мурада превзойдет ослепительностью правление Баязида. Мурад IV получил империю в свои руки, когда она была поражена тысячью недугов. А теперь казна полна, армия непобедима, страной правят герои. Великий падишах выбросил за порог Сераля всю рухлядь, все алчное, выжившее из ума старичье.

– О да!
– подхватил Бегадыр.
– Когда у власти молодые, совершаются великие дела. Надеюсь, скоро мы будем свидетелями победоносных походов падишаха.

Жузеф ухмыльнулся:

– Не только свидетелями! Мурад IV не позволит своим слугам быть зрителями… Тебе, великий государь, его присутствие падишах приказывает, не ожидая помощи из Турции, идти под Азов и взять его. Да, мой государь! Великие замыслы султана Мурада требуют от нас быть великими исполнителями этих замыслов. Азов необходимо взять немедленно. Это воля падишаха! Впрочем, султан Мурад милостив: все его войска нацелены на Персию, но он не мог совершенно отказаться от помощи тебе, государь, в твоем непростом деле. Вместе со мною в Крым прибыл большой флот Пиали-паши.

– Я счастлив выполнить волю великого падишаха.
– Бегадыр помрачнел.
– И я еще раз убеждаюсь в сходстве султана Мурада с его великим предком. Он даже внешне похож на султана Баязида.

Болтнул и пришел в ужас: Баязид был слеп на один глаз.

– Если его присутствие великий падишах чего-то желает, то он желает не часть, а целое, - сказал Жузеф строго.

– Не часть, а целое!
– вцепился Бегадыр в брошенную к его ногам ниточку разговора.
– Я и говорю: замыслы султана Мурада подобны грандиозным замыслам султана Баязида. Когда-то король венгров Сигизмунд прислал ко двору Баязида своего посла с требованием дать ответ: по какому праву султан захватил Болгарию? Баязид повел посла в свою оружейную палату и, показывая на оружие, сказал: “Христианин! Ты хочешь знать мои права! Вот они. Исчисли их. Узнай также и о моих намерениях. Я завоюю Венгрию, овладею немецкой землею, повлеку за победной моей колесницей греческого императора. Рим увидит меня в стенах своих. Я велю принести корм для коня моего в алтарь святого Петра”.