Лиз была очень спокойной женщиной и теряла терпение лишь в крайних случаях. Сейчас был именно такой случай.

Наконец, она остановилась и, посмотрев на мужа, спросила его:

– Зачем, Джери, ты сделал это? Ради чего? Я в растерянности... Живя с тобой не первый год, я думала, что знаю тебя, думала, что ты далек от дикой гонки за материальным благосостоянием, охватившей весь мир. Неужели я ошибалась, думая о тебе как о благородном человеке, выбравшем для себя более высокие, духовные ценности? Выходит, ты всегда был готов к тому, чтобы использовать первый же удобный случай, чтобы обменять их на деньги?

Она села в свободное кресло и закрыла лицо рукой. Джеральд молчал. Его друзья тоже не проронили ни слова.

– Конечно, - добавила она, злобно усмехнувшись, - я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты думаешь, что как участник команды, работающий над этим проектом, я должна была ожидать, что найдутся люди...

Она бросила быстрый взгляд на Уитни, но он опять ничего не ответил.

– Да, - продолжала она.
– Работая над проектом, мы надеялись, что найдутся люди, готовые принять участие в эксперименте. Но разве я могла предположить, что это будешь ты?
– Лиз снова поднялась с кресла и стала нервно ходить по комнате.
– Джонсон тоже хорош, тоже хорош... Он, действительно, подготовил нам чудесный сюрприз. Какая новость - завтра все будут говорить о том, что известный учёный, профессор Джеральд Уитни продаёт свой интеллект за пять миллионов долларов. Чудесно! Я просто...

– Достаточно!
– резко перебил её Уитни.
– Достаточно эмоций! Ты права! Я, действительно, считаю, что, будучи одной из разработчиков проекта, ты должна была ожидать, что найдутся люди, которые дадут согласие принять участие в эксперименте. И нет ничего удивительного в том, что этим человеком оказался я! Просто, ты отказываешься увидеть логическую взаимосвязь между происходящими событиями...

– Какая ещё логическая взаимосвязь!
– крикнула Лиз.

– Ситуация непростая, - позволил себе вмешаться в разговор Стивен.
– Мы уверенны, что у тебя есть разумное объяснение твоего поступка, Джери. Но постарайся понять и нас. Мы удивлены твоим решением.

– Точнее, мы и представить себе не можем, как ты вообще додумался до такого!
– перебил его Чарли.

– Вот именно, - добавила Лиз.

– Инициатива принадлежала не мне, - ответил Уитни.

– Естественно, - критично заметила Лиз, - доктору Джонсону. Но ты ведь не отказался!?

– Не отказался, - ответил Уитни.
– И у меня были на то серьезные причины. Жаль, что вы не хотите даже попытаться меня понять...

– Мы очень хотим тебя понять, Джери, - вновь вмешался Стивен, - Мы с удовольствием тебя выслушаем, если ты, конечно, согласишься нам все объяснить...

– Хорошо, - вздохнув, ответил Уитни, - я объясню...

Тихо опустившись в кресло и, собравшись с духом, он заговорил:

– Возникало ли у кого-нибудь из вас ощущение, что большая часть жизни уже пройдена, а что-то очень важное, необходимое для вас вы не сделали? Не казалось ли вам когда-нибудь, что все то, что вы считали самым значительным своим достижением, оказалось на самом деле непоправимой ошибкой? Не овладевало ли вами когда-нибудь самое настоящее разочарование в жизни? Когда вам казалось бы, что внутри вас живет, развивается и крепнет какое-то странное, коварное существо, знающее о вас всё и одолевающее вас вопросами о смысле жизни и многих других серьёзных вещах? А вы понимали бы, что вам не уйти от ответа, но нигде - ни в том, что вы знали, ни в том, что думали раньше, этих ответов вам не найти. Когда загнанные этим в угол, почти сошедшие от этого с ума, вы обречено соглашались с тем, что вы в этой жизни никто и не способны ни на что серьёзное...

Не ожидавшие такого откровения, друзья Уитни стали смотреть друг на друга, будто бы, пытаясь найти друг в друге объяснение происходящего.

– Одолеваемый этими мыслями, - тихо продолжал Уитни, - я боялся оставаться один, боялся самого себя, так как понимал, что все мои ощущения и мысли шли, на самом деле, от меня самого, от второго меня, живущего во мне. Иногда эти ощущения покидали меня, и я уже начинал тешить себя надеждами, что это навсегда, но вскоре они возвращались и становились все более и более навязчивыми.

Уитни поднялся и, подойдя к окну, стал задумчиво смотреть в даль.

– Однажды эти мысли чуть окончательно не сломили меня, - сказал он после некоторого молчания.
– Я проезжал мимо дома Хонестов, и меня охватило странное чувство. Я ВДРУГ увидел это имение. Вдруг посмотрел на него другими глазами, увидел его величие, красоту, богатство...

Лиз тяжело вздохнула.

– И вот, когда я увидел вывеску с объявлением о срочной продаже, - продолжал Уитни, - мой внутренний голос, как будто, шепнул мне язвительно: "Видишь, Джеральд, ты ни на что не способен. Кто ты? Жалкий, бедный учитель... Ты даже не можешь позволить себе купить этот дом. Почему ты не пошёл по стопам отца и не стал юристом? Тогда бы ты смог это сделать".

Повернувшись к друзьям, Уитни горько усмехнулся.

– А ведь, было время, когда я боролся за право своего выбора стать историком, когда я и слышать не хотел, ни от отца, ни от матери о том, чтобы стать юристом, а теперь такое...

Голос Уитни дрогнул.

– А когда доктор Джонсон предложил мне участие в эксперименте, - сказал он, вздохнув, - я понял, что это и есть мой шанс доказать себе самому, что, будучи обыкновенным учителем, я смогу, все же, позволить себе купить такой огромный дом, заработав деньги собственным интеллектом...