Стараясь не шуметь и не будить домочадцев и друзей, Лиз поднялась с постели, оделась и спустилась на кухню.

Позавтракав и написав короткую записку домашним, она позвонила Вайсману и договорилась с ним о встрече. Её радовало, что сегодня был выходной день, и у неё было достаточно времени встретиться с человеком, которого она очень уважала и ценила, и обсудить с ним волновавшие её детали.

Вайсман был стопроцентным ученым, посвятившим себя науке без остатка. Это сделало его затворником. Он мало появлялся на публике, но тщательно следил за всеми изменениями, происходившими в современной биологии, химии, медицине, психологии. Лиз знала, что именно Вайсман, как никто другой, мог помочь ей во всём разобраться, понять её и дать ценный совет.

Вайсман жил один за городом и имел огромную лабораторию. Над её созданием и развитием он работал почти двадцать пять лет. Он занимался разносторонними научными исследованиями, а также вёл некоторые секретные разработки для правительства. Но больше всего он любил зоологию. Этой науке он мог отдаваться всецело. И, если по чьей-либо просьбе он занимался медициной, психологией, или химией, то он называл эти исследования "коммерческими". А зоологией Вайсман занимался для себя, так сказать, для души.

Лиз быстро добралась до его "убежища". Она прекрасно знала внутреннее расположение помещений в лаборатории Вайсмана и, пройдя мимо длинных рядов клеток с различными животными, без труда нашла его в химической лаборатории.

– Стало быть, сейчас ты занимаешься "коммерческими" исследованиями, - улыбнувшись, сказала она.

– Почему ты так думаешь?

– Но, ведь, это легко понять, дорогой Вайсман, - ответила Лиз, размахивая руками, и разгоняя перед собой голубоватую дымку, - если у тебя в руке пробирка и пахнет от тебя химикатами, значит, зоология осталась в стороне!

– И ты сильно ошибаешься, - переливая жидкость из одной пробирки в другую, ответил Вайсман.
– Именно сейчас я и занимаюсь своим любимым делом.

– А как насчёт остальных исследований?

– Похоже, в скором времени я займусь ещё и фармацевтикой!

– Что ж, я всегда знала, что твой талант безграничен...

– Ну-ка, ну-ка, узнаю это выражение лица!
– сказал Вайсман, протирая очки о подол халата.
– У тебя опять проблемы!

– Неужели ты не знаешь, что произошло вчера?

– Вчера, говоришь? Дай-ка вспомнить.... Кажется, вчера наша футбольная сборная с шумом проиграла матч?

– Перестань шутить, Уолтер, я не верю, что ты не следил за нашими исследованиями!

– Что-то связанное с пересадкой мозгов?
– буркнул Вайсман и, посмотрев на рассерженное лицо Лиз, криво улыбнулся.
– Хорошо, хорошо, сдаюсь! Я был на вашей презентации. Довольна?

– Но почему ты не подошел к нам?

– Может быть, правильнее было бы спросить, почему я не подошел к тебе, чтобы ты от злости на своего гениального мужа убила меня, как первого попавшегося под руку? Нет, дорогая Лиз, я не безумец, чтобы идти на явный риск.

– Верно, вчера я была готова его убить...

– Ну, кажется, с моим экспериментом всё ясно, - заключил Вайсман, снимая халат и перчатки - Поговорим теперь о твоих делах. Но, думаю, лучше пройти в другое помещение. Здесь, немного попахивает химией, будь она неладна!

Войдя в кабинет Вайсмана, Лиз вскрикнула от удивления.

– Узнаешь?
– не без гордости в голосе, спросил Вайсман.

На столе стоял прибор, один в один похожий на тот, что был разработан в лаборатории доктора Джонсона.

– Я вел параллельные исследования, - спокойно пояснил Вайсман.
– Но по твоему лицу я понял, что ты не ожидала этого.

– Честно говоря, нет.

– Я и сам не думал, что займусь таки этим делом. А ведь Джонсон с самого начала предлагал мне принять участие в разработке прибора вместе с вами.

– Почему же ты не согласился?

– Ты, ведь, хорошо знаешь и меня, и своего шефа. Два человека, так сильно похожие друг на друга в фанатичности и необузданности мысли не могут работать вместе. Я решил, что если буду работать самостоятельно, наука от этого только выиграет.

– А Джонсон знает об этом?

– Конечно, знает! Более того, периодически мы обмениваемся результатами наших исследований.

– Стало быть, ты можешь говорить об этом от собственного лица, будучи полностью посвящённым в детали дела?