— Разрешите?

Перед глазами Томпсона образовался Живот, туго облепленный полами дорогого черного пиджака.

Томпсон привстал, пропуская стремящийся к своему месту Живот. Живот поднатужился, проехался пахнущим смесью пота и «Картье» пиджаком по лицу лейтенанта и облегченно плюхнулся рядом, спихнув при этом локоть Томпсона с подлокотника его кресла. Сбоку у Живота имелась рука толщиной с ногу Джека, к тому же занятая ведром попкорна величиной с бачок для мусора. Так что одного подлокотника ей было явно мало.

Наверху у Живота торчала небольшая лысая голова.

— Извините, — сказала голова, но подлокотник не освободила.

Томпсон поиграл желваками и ничего не ответил.

Слева от него шипел Доббс, пытаясь что-то разглядеть внизу в мягко гаснущем свете ламп.

— Что у тебя там? — спросил Джек.

— Эта жирная свинья наступила мне на ногу, — прошипел сержант.

— Теперь тебе точно придется покупать ботинки разного размера, — посочувствовал Томпсон. — Зато, если ты надумаешь бросить американский футбол и заняться плаванием, то можно будет запросто обойтись без одной ласты.

Справа послышался сочный хлопок ладонью по губам, сменившийся хрустом и влажным чавканьем. Это Живот закинул в голову порцию попкорна.

— О, господи, — простонал Томпсон, которому вдруг разом расхотелось шутить.

По экранному небу полетел смешной маленький самолет, и два пацана завороженно смотрели вверх, мечтая о том, как они совсем-совсем скоро станут настоящими летчиками.

Вдруг голова справа перестала чавкать и повернулась к Томпсону.

— Вы раньше видели этот фильм, — спросила голова.

— Нет, — с металлом в голосе ответил Томпсон.

— О, в таком случае вы получите незабываемое наслаждение, — обрадовалась голова, мягко трогая при этом Томпсона за рукав оплывшими пальцами руки. — Смотрите, сейчас папаша вот этого ребенка…

— Мистер, давайте просто смотреть фильм, — жестко сказал Томпсон. — И желательно молча.

Голова обиженно булькнула проглоченным концом предложения, после чего отвернулась и ожесточенно зачавкала, горстями черпая попкорн из ведра и просыпая при этом некоторое количество невидимых в темноте комочков сушеной кукурузы на брюки Томпсона. Джек чувствовал, как стучит по его ноге невидимый дождь при каждом зачерпывании, и слышал, как падают на пол набитые воздухом кукурузные зерна, сопровождаемые громким чавканьем соседа, заглушающим громовые раскаты стереозвука.

Томпсон обернулся. Зал был заполнен до отказа, пересесть было решительно некуда. Мода в Америке — страшная сила…

— Ты знаешь, иногда мне очень хочется убить человека, — задумчиво произнес лейтенант Томпсон. — Причем совсем не преступника.

Доббс сидел уставившись в экран. На его бледном в призрачном свете экрана лице не отразилось ничего.

— Терпи, коллега, — прошептал он, не отрываясь от экрана. Томпсон понял, что и напарник ни черта не воспринимает из того, что происходит на экране, и просто еле-еле сдерживается, чтобы не вытащить свой «бульдог» и не разрядить барабан в жирное брюхо чавкающего справа зрителя…

Фильм кончился. По экрану пошли титры. Под потолком зажглись фигурные люстры. Зал разразился аплодисментами. Некоторые зрители аплодировали стоя.

— А знаешь, — громко сказал Томпсон, поворачиваясь к Доббсу. — Одно время я был в командировке в России. Так там их полицейский может запросто вытащить дубинку и огреть по горбу любого придурка, жрущего попкорн и треплющегося во время сеанса. И ему за это ничего не будет.

— Здорово, — мечтательно отозвался Доббс. — Какая мудрая и продвинутая страна.

Увенчанный головой Живот возмущенно фыркнул, но поспешил, на всякий случай, резво вытащить себя из кресла и ринуться вниз по проходу, расталкивая напопкорненным брюхом степенно плетущихся к выходу зрителей…

— Надеюсь, на сегодня это все? — мрачно спросил Томпсон, выруливая из подворотни на шоссе.

— Не совсем, — кисло улыбнулся сержант. — Последний рывок, сэр. Кинозал при Музее современного искусства. Там обычно крутят так называемые «фильмы не для всех».

— «Не для всех» — это для кого? — настороженно спросил лейтенант.

— Вы правильно поняли, сэр, — с несчастным лицом произнес сержант Доббс. — Бывшие интеллигентные люди, шизофреники от живописи, кино и скульптуры и просто люди со съехавшей крышей. Можно после сеанса увозить в участок сразу всех — каждый второй без сомнения будет маньяком.

— Неисповедимы пути наши, — хмуро произнес смирившийся с судьбой Томпсон. — Надеюсь, на этом и закончится это проклятое дежурство.

Кинозал при Музее был из того же стада, что и «Аризона», только другой масти. На этот раз убитое временем здание выкрасили в иссиня-жуковый цвет, а проблему рекламы решили довольно просто. По черной стене намалеванные автомобильной краской тянулись громадные, на удивление ровные и четкие белые буквы.