— Макс, ты не виноват. И не слушай этого придурка, пожалуйста. Отец гордился бы тобой, я уверена. Он всегда уделял тебе больше времени, тренировал, учил всему, что умеет. Посмотри на себя! Еще немного — и ты станешь таким, как он. Я всегда смотрела на твои успехи и завидовала! Старалась не отставать, во всем подражать сильному братишке. Поэтому — повторю, не обращай внимания, и даже думать не смей о словах Антона! Ясно?

— Хорошо.

Я, послушно кивнув, приобнял сестру, и мы двинулись вслед за группой.

— И… спасибо тебе, сестренка.

Я любил Вику очень, очень сильно. Я видел, как она тоже пыталась дотянуться до уровня отца. Изматывая себя тренировками, она еще и умудрялась работать в баре. Это всегда меня удивляло и восхищало в ней. Многие мужчины в нашем убежище не способны на то, что она делает. Моя сестра для меня — это все. Я никогда и никому не дам ее в обиду и всегда буду защищать — даже ценой своей жизни.

Теперь мы шли через лесок, по звериной тропе, найденной разведгруппой. Бойцы, конечно, провели разведку, но быть уверенным в том, что, пока они возвращались, сюда не забрел отряд нео или биоробот, было непозволительной роскошью. Поэтому, держа оружие наготове, мы продвигались вглубь, стараясь не шуметь и внимательно оглядывая местность вокруг.

К счастью, лес наша группа миновала без приключений. Мимо обгоревших деревьев мы шагали около часа. Выйдя из чащи, я взглянул на чернеющее небо. Ночь стремительно приближалась.

Вокруг снова возвышались пятиэтажки. Унылой картине разрушенного города разнообразие придавало только неплохо сохранившееся двенадцатиэтажное здание с одним подъездом.

— Отлично! — Садалов кивнул головой, указывая на высотное строение. — Там на ночлег остановимся. Один вход, из окон отличный вид — врага не пропустим.

Через пару минут мы уже были в здании и, перепрыгивая через провалы в бетонных ступенях, друг за другом поднимались наверх. В доме было темно, поэтому дорогу пришлось освещать фонарями, яркие лучи которых открывали вид на облетевшую штукатурку и покореженные железные перила, проржавевшие до такой степени, что прикоснись — развалятся.

Добравшись, как и говорил Сергей, до шестого этажа, мы прошли через дыру в стене и оказались в помещении с четырьмя комнатами. В самой большой из них стояли покосившиеся столы и четыре кровати с железными спинками. В помещении было одно-единственное окно, в дальней от входа стене. Точнее, прямоугольное отверстие, без ставен и стекол.

— Разведем огонь, надо погреться. — Садалов сбросил рюкзак и принялся стаскивать деревяшки со всех углов в одну кучу. — Завешайте окно, ни к чему привлекать внимание.

Шот, на лице которого наконец-то была холодная сосредоточенность, а не глупая ухмылка, взял подобие одеяла с одной из кроватей и набросил на сохранившийся карниз над окном.

Вика присела на угол одной из кроватей и подтянула к себе мой рюкзак, достав из него банку с тушенкой и флягу с водой. Только сейчас я понял, насколько проголодался, — все-таки прошли почти сутки после завтрака. Усевшись на бетонный пол, я одним движением опустошил содержимое банки и, съев кусок хлеба, запил водой этот нехитрый ужин.

Костер постепенно разгорался. Все члены группы сидели возле него и грели руки, вполголоса перешептываясь кто о чем. У меня не было сил на разговоры, поэтому я залез на одну из кроватей, которая поприветствовала мои восемьдесят килограммов громким скрипом, и закрыл глаза.

Но после случившегося за день сон никак не шел. Размышляя о том, что теперь нас осталось девять человек, и о том, какие еще опасности ждут нас впереди, я провалялся пару часов. К тому же слова Антона никак не шли из головы. Может быть, он все же был прав, и мне стоит поговорить с Сергеем о том, чтобы мне позволили вернуться обратно? Не хочу, чтобы по моей вине пострадал кто-то еще. Я не могу взять на себя такую ответственность…

На душе было паршиво. Я посвятил тренировкам всю свою жизнь, а что в итоге? В реальной ситуации я даже не мог унять дрожь в руках и подставил товарища.

Все, за чем я гнался последние десять лет жизни, шло крысопсу под хвост. С треском рушились мечты о том, чтобы однажды стать таким, как мой отец. Вика, и та была сильнее меня и отлично доказала это сегодня днем. С другой стороны, сдаться я всегда успею. Нужно все же попытаться стать сильнее и показать всем — Вике, Антону, Садалову и остальным — что я на что-то способен. Меня никогда не воспринимали всерьез. Люди, замечая меня в коридорах убежища, видели во мне не меня, Максима, а лишь сына Призрака. Максимум, что мне доверяли, — это утренние дежурства на стенах нашей «крепости». Нет. К черту дурацкие мысли. Я не отступлю ни за что!

Тем временем все уже уснули. Кроме двоих — Змея и Садалова. Они по-прежнему шептались у костра, доедая тушенку. Я прислушался — интересно, что они обсуждают.

— Серег, не делай вид, что ничего не замечаешь!

В голосе Лёши слышались нотки тревоги.

— Я знаю, о чем ты.

— Вот именно! — немного повысив голос, воскликнул Алексей.

— Тихо! — прошипел майор. — Не хватало еще панику навести в отряде, думай головой.

— Я-то, как раз думаю! — все-таки сбавив тон, продолжил Змей. — И я уже давно додумался до того, что Тарасов что-то темнит. Черт возьми, да я даже не уверен, что там, куда мы идем, действительно есть лагерь нео! Отправить на такое задание всего десять человек, да еще и с молодыми бойцами, не дав даже времени на подготовку, — странно, не находишь?