Однако Азиатская конная дивизия продолжала существовать как реальная военная сила. Она попала в кольцо и вырвалась из него. При этом понесла тяжёлые потери в людях, лошадях и дивизионном имуществе. Но всё же в первых числах октября 1920 года конное войско барона Унгерна оторвалось от преследователей и пропало в просторах монгольских степей. Последний раз красные видели «хвост» близ пограничной станицы Кыринской. Отрезать арьергард белых не удалось.

Унгерновская дивизия ушла в Халху. Для чего? Тогда ещё не все понимали одну простую истину: барон Унгерн фон Штернберг шёл в Монголию, чтобы воевать там.

Так началась монгольская эпопея семёновского генерала. Красные войска силой «проложили» ему путь в степи для освобождения Халхи от китайских завоевателей. Обратная дорога в Забайкалье для унгерновцев в те последние дни уходящего 20-го года была надёжно заблокирована превосходящими силами. Уже на той стороне границы барон сказал своему заместителю полковнику Шадрину:

— Путь в Россию нам, полковник, заказан. Анархист Каландарашвили и большевики постарались.

— Пускай стараются сегодня, господин барон. А завтра мы вернёмся в Забайкалье.

— И завтра нам путь в Забайкалье заказан.

— Тогда куда идёт так спешно наша дивизия, позвольте спросить, Роман Фёдорович?

— Я начинаю поход на Ургу. И объявляю войну в монгольских степях бывшей китайской империи Цинь.

— С одной дивизией?

— С одной-единственной. И с теми воинами монгольского народа, которые завтра встанут под мои знамёна. Верь мне, Шадрин, мы выбьем китайцев из Урги и остальной Халхи.

— Дай Бог, Роман Фёдорович.

— Бог даст победу. Нам с тобой в этой бренной жизни только и осталось, что жить степной войной.

— И войной с большевиками, смею сказать...

Унгерн, с этим соглашаются многие исследователи, знал ситуацию в Халхе, сложившуюся после того, как китайское войско заняло столичную Ургу и фактически лишило власти Богдо-гэгена. Оказалось, что должниками за много лет китайской администрации оказались не только араты — простые монголы-пастухи, но и степные князья, владельцы несчитанных стад. Последние брали денежные кредиты под непонятные для них проценты в ургинском отделении Дайцинского банка. И тоже оказались в неоплатных должниках у китайских банкиров.

Чтобы понять размеры требуемого долга, можно привести только один пример. С населения Кобдского округа китайцы требовали ни много ни мало 55 тысяч верблюдов, 75 тысяч лошадей, 400 тысяч голов крупного рогатого скота и 500 тысяч баранов. Но такого количества парнокопытной живности жители округа никогда не имели и не могли иметь. А отдать все стада было равносильно голодной смерти. Это понимали в каждой пастушечьей юрте.

На монгольское население тяжёлым бременем легло в обеспечение провиантом китайских войск, разместившихся в Халхе. Араты сами бедствовали, и потому доставки продовольствия в гарнизоны китайцев часто срывались. Это стало причиной повального мародёрствуй грабежей местного населения.

В довершение ко всему китайские солдаты своё мизерное жалованье получали нерегулярно, что тоже толкало их к грабежу. Дело доходило до того, что в сентябре 1920 года ургинский гарнизон хотел взбунтоваться из-за того, что ему уже несколько месяцев не выплачивали положенного жалованья. Городу реально грозил Повальный грабёж. Китайские купцы и русская колония «сбросились» и собрали для пропитания гарнизонным солдатам 800 баранов и деньги в размере 16 тысяч золотом. Поэтому солдатский бунт не состоялся, и ургинцы смогли избежать погрома и разорения.

Люди, посещавшие в то время столицу Халхи, давали китайским солдатам самую нелестную характеристику. Таких свидетельств немало. Так, Д. П. Паршин писал о них:

«Китайская солдатня являлась людскими подонками, отбросами, способными на всякое насилие, для которой честь, совесть, жалость были только пустые звуки, и от этой солдатни, если она почувствует в себе силу, или при каком-либо эксцессе, нельзя было ждать чего-либо путного, хорошего, ибо громадное большинство солдат вербуется из людей или бездомных, или лентяев, или тех, которые у себя дома уже не находили ни дела, ни места и стояли на плохой дороге, зачислясь в разряд отпетых людей, обречённых на хунхузничество».

Как же оценивали современники начавшийся поход малой белой рати на освобождение столичного города Урги от китайцев? Как ни парадоксально, в тёмных красках даже со стороны недоброжелателей и явных врагов Советской России. Считалось, что армия, сформированная из люмпенов, не могла иметь хорошей боевой выучки. Что в действительности и было.

Журналист Альфред Хейдок писал: «За ним (Унгерном. — А.Ш.) шли авантюристы в душе, люди, потерявшие представление о границах государств, не желавшие знать пределов. Они шли, пожирая пространства Азии, впитывая в себя ветры Гоби, Памира и Такла-Макана, несущие великое беззаконие и дерзновенную отвагу древних завоевателей...»