На дороге – пыль седая

Не дает вздохнуть.

Попик топает по краю,

Коротает век.

Он старушек отпевает,

Добрый человек.

А когда село иссякнет

И сгниют мосты,

Уходить придется всяко

В дальний монастырь.

Кто прошелся чёрным гостем?

Вроде не война…

Но останусь у погоста

Только я одна.

Помнит ли меня бабулин дом?

Все стоит, но держится с трудом.

Покосился старенький забор,

И на нем ведро висит с тех пор.

Проржавела в том ведре дыра,

Видно всю дорогу со двора.

По дороге этой, вот беда,

Не придёт никто и никогда.

Дом не ждет, давно не помнит зла.

Просто вся деревня умерла.

У моей соседки тети Шуры

На мешок похожая фигура,

Две козы и зуба вроде три,

Пять сынов раскиданы по свету,

Но от них вестей давненько нету,

Как ты на дорогу ни смотри.

А на праздник Шура надевает

Две медали, и бредет по краю

Старого безлюдного села.

Солнышко гуляет ярким диском…

На войне она была радисткой,

Но уже не помнит кем была.

Пусть на Шуре кофта наизнанку,

Но зато она поёт "Смуглянку",

В ноты попадая через раз.

Говорит мне: "Выпьем самогонки!"

Старый голос – непривычно звонкий

И сияют слезы возле глаз.

Отчаянье однажды захлестнёт,

И никуда от этого не деться…

Запрятаться – ну разве только в детство,

Там каждый день горчит, как старый мёд.

И кто меня на речку умыкнёт,

Наверно этот – белобрысый Витька,

Чумазая тропа устанет виться,

И все истратит время – враль и мот.

Он был бы, может, суженым моим,

Но наша жизнь пропала, словно дым

Войны – давно не нужной и постылой.

В чужих горах погибший капитан

Не вам, а мне был Божьей волей дан…

Моя страна его не сохранила.

Только зазевайся – птицы налетят,

Злые нападут, клювами забьют.

Как уйдешь из дома – зонтик захвати,

Из железа сшит, кованы края.

Будут птицы биться – клювы отобьют,

Будут горько плакать, сядут на забор.

А забор, плетенный ивовым прутом,

Корешок пустил, листья раскидал.

Под забор, под иву, спрятался ручей,

Рыба в нем живёт, птицу сторожит.

Выйду на крылечко, молча посмотрю,

Как сумеет рыба птицу одолеть…

Нынче ночь неусыпно следила за мной

И дышала как зверь за спиной,

Притаившийся ангел за правым плечом

Не хотел говорить ни о чём.

Не понять из гудящих в пространстве речей,

Кто смеялся на левом плече.

Эти двое не знают ни зла, ни добра…

Кто же сердце у них отобрал?

Как сойдутся, как сцепятся – будет потеха,

Только мне ни до сна, ни до смеха.

Пора туманом в поле,

Да голубем в окне,

Да распрощаться с болью,

Таящейся во мне.

В зеленом полусвете

Легко свечу задуть,

Быть вольной, словно ветер,

Как будто зная путь,

Лететь, назад не глядя,

Забыть, который век…

И боженька погладит

Меня по голове.

Когда отчаяние бросит

Ничком в колючую стерню,

Меня от бед отмоют росы,

И снова я беду стерплю.

Мне не досталось бабьей доли,

Но вдоволь выдано тоски.

Однако есть вот это поле,

Река, деревня и стихи.

То, что дано мне вышней волей,

Испытывает на излом.

Не выручают лес и поле

В борьбе со злом.

Становится сильней и строже

Моя извечная вина,

И никогда мне не поможет

Стакан вина.

Но боль затихнет и отстанет,

И растворится вдалеке,

Когда в предутреннем тумане

Сойду к реке.

Воды и воздуха граница

Размыта в этот тихий час,

И я слезам позволю литься

Легко из глаз.

Когда я пряталась в сарае –

Поплакать или помечтать,

Там оживала тьма сырая,

И наступала благодать.

Сквозь брёвна ладилась дорога,

И ластилась бродяга-рысь,

И белого единорога

Я отпускала попастись.

Здесь не было стыда и боли,

Никто не звал и не искал…

Своей неодолимой волей

Я посылала в бой войска.