1

Состав солистов первого сезона сразу обнаружил, что в театре много свежих и хороших голосов, частью даже отличных, но нет ни одного такого голоса, один блеск которого обеспечивал бы ему большую славу. Никого из нас по красоте голоса нельзя было поставить рядом с обладателями действительно выдающихся голосов, артистами тогдашнего Мариинского театра.

Мне напомнят, что многие артисты ТМД впоследствии занимали ответственные места и на мариинской сцене. Верно. Но будем честны и признаем, что это произошло по двум причинам. Во-первых, Мариинский театр с течением времени стал больше ценить культуру исполнения, привитую этим артистам ТМД. Во-вторых, это произошло в острый период большого оскудения Мариинского

<Стр. 628>

театра вокальными силами в результате революционных событий.

Все же несколько человек было и таких, которые обладали блестящими, первоклассными голосами, но им, как правило, не хватало одного из тех компонентов (выразительное пение, хорошая дикция, хорошие манеры, сценические способности и т. д.). без которых поручение им ответственной работы в ТМД вообще было невозможно. На этих людей потратили немало времени и усилий, исходя из того, что терпение и труд все перетрут, но до открытых выступлений их все же довести так и не удалось. Жалованье им платили весь сезон, а затем с ними легко расставались: не в голосах видел ТМД свое счастье.

Правда, впоследствии несколько человек с блестящими голосами в ТМД все же попали, но силой случайных обстоятельств в театре не удержались.

Перечень артистов, которые резко выделялись над массой и с честью несли на себе весь груз репертуара, составляя вместе с тем и славу театра в целом, будет поэтому не очень велик.

Начну с сопрано. Большим голосом с великолепными низами, сценической одаренностью и опытом обладала Мария Васильевна Веселовская. По мощи и драматическому напряжению ее голос был самым сильным среди сопрано ТМД. Она была типичной для того времени носительницей драматического репертуара и с успехом пела Лизу в «Пиковой даме», Марию в «Мазепе», Аиду, Кундри в «Парсифале», была блестящей Неддой в «Паяцах» и т. д.

Получив у Ферни-Джиральдони солидную вокальную школу и имея немалый педагогический опыт, Веселовская не только охотно давала молодежи консультации по вокальным вопросам, но с некоторыми и занималась, при этом совершенно безвозмездно, хотя в театре всегда работал и вокальный консультант А. А. Тычинский, автор статей и докладов на тему «Механика дыхания при пении».

Волей и выдержкой Веселовская обладала колоссальной. На премьере «Парсифаля» она, стоя на самом верху лестницы в двадцать две — двадцать четыре ступени, обо что-то зацепилась каблуком и, к ужасу зрителей, покатилась вниз. Упав на пол, она поджала под себя ноги, словно

<Стр. 629>

встала на колени, призывно воздела руки вверх к Парсифалю и только тогда встала на ноги. Так как она ни на секунду не прерывала пения, многие приняли падение за некую «жестокую мизансцену» и на чем свет стали ругать «натурализм режиссера».

М. В. Веселовская начала оперную карьеру на заре девяностых годов прошлого века, с успехом выступала в Московской Частной опере С. И. Мамонтова, имела огромный репертуар, сценически тщательно отделанный при помощи мужа своего И. М. Лапицкого. Это обстоятельство сделало из нее гастролершу еще в начале нашего века.

В ТМД она пришла в период спада, с уже сомнительной интонацией на верхах, но большой опыт и неустанная работа над собой еще долго поддерживали ее на вполне достойном ее положения уровне.

Года через два после открытия ТМД М. В. Веселовскую стала перекрывать теплотой и свежестью звучания голоса Мария Ивановна Литвиненко-Вольгемут, ныне хорошо известная в нашей стране народная артистка СССР, вписавшая так много славных страниц в историю украинского оперного театра. Но в начале своей деятельности она, естественно, только дублировала Веселовскую.

Прямо со школьной скамьи на первое место в ТМД пришла Мария Исааковна Бриан — лирическое сопрано.

Окончив в 1912 году Петербургскую консерваторию с золотой медалью по классу А. Г. Жеребцовой-Андреевой, Бриан принесла в театр не столько хорошую школу пения, сколько сокровищницу артистического обаяния.

Голос ее — среднего диапазона лирическое сопрано — отличался редкостным наполнением, плотностью мягкой звуковой массы. Тембр, начиная с фадо верхнего си-бе-моль, независимо от динамики, был исключительно ровен и красив, ни при каких усилениях или ослаблениях звука не терял своей ровности и давал замечательные эффекты при филировке и переходе на пиано-пианиссимо, в своем роде неповторимые.

Мне представляется, что этот голос в ранней юности, еще до поступления Бриан в консерваторию (а я до этого несколько раз слышал ее в партиях Татьяны, Тамары и Маргариты), был несколько искусственно и ошибочно сомбрирован и сгущен, в частности на середине. Возможно, что именно из-за этого у нее остались несколько тусклые

<Стр. 630>

низы и не соответствовавшие всему остальному голосу недостаточной полнотой своего звучания крайние верхи ( сии до).