С ева: Да ну его, ключа от входа у нас все равно нету, а так лезть по мне высоковато.

Тима: Ладно, лодырь, сам всё разведаю.

С ева: Давай, только не торопись, а то я выспаться не успею. (Ло-

жится подремать на скамейку.)

Тимка (уже внутри чердака): Так изнал, кто-то здесь определен-

но подворовывает. Аккуратная работа словно бы крысятничал кто-то. А ведь верно, он, это, и есть ворюга безхвостый! Ловко он этого олуха Нурадина надул. Ну ничего, со мной у него такой номер не пройдет, всяко заставлю хоть как-то раскошелиться. (Воспользовавшись тем,

что Севка все ещё дрыхнет, бежит срочно к Арнольду, чтобы шан-тажировать того, пока ещё не поздно.)

В каморке Арнольда.

Тима (после того, как все-таки выбил свою долю): Впредь, Арни,

знай с кем шутить подобным образом. У этого Нурадина вода в попе не держится, а язык, вообще, как помело, вечно работы требует.

Арнольд: Да ну его, идиота кривоногого, всю жизнь через него у меня одни только неприятности!

307

Тима, вернувшись обратно к амбару, пытается добудиться брата, на-конец, тот всё же просыпается.

С ева: Ну чего, разузнал в чём там дело? Тима: А то как же!

С ева: Молодец, когда делиться будешь?

Тима (малость помявшись для приличия): Так, это, ты оказался прав.

С ева: Не понял, чё, правда, что ли?

Ти ма: Слово Котовского я даже облако углядел, которое этой манкой писало!

С ева: Из окна чердака?

Тима: Не, бери выше, с самой крыши!

С ева: Блин горелый, век живи, век и учись! Кто бы другой сказал мне об этом, точно бы не поверил.

20.01.2008 г.

Прости, ошибочка вышла

И опять же хибара братьев Котовских, только уже городская. Тима, закончив писать рассказ о своих недавних приключениях в Африке, он там был по турпутевке, встает из-за стола и, самодовольно ухмыль-нувшись, кладет листки в ящик для бумаг, для пущей сохранности замаскировав их среди других писулек. Затем, весело напевая, идет в ванную принимать душ. Открывается входная дверь, входит Сева, таща в обеих лапах, а за одно и в пасти, коробки с различной кошачьей едой, он большой гурме, а не гурман, как у нас принято говорить, ибо первый смакует сам процесс поедания, ну, а второму лишь бы брюхо набить. Сева, положив коробки на стол и сразу врубившись, что Тим-ка в ванной и поэтому, значит он один теперь полноправный хозяин

в квартире, идет звонить по телефону соседу Бусе.

С е ва: Алло, Буся, это я. Уже узнал говоришь? Вот и чудесно! Чего звоню-то? Так это, я тут всякой вкуснятины накупил, хочешь угощу? Да не беспокойся, я найду в чего положить! Ага, сам и занесу. (Уже положив трубку). Так, и в чего бы мне завернуть обещанное? (Смотрит по сторонам.) Блин, у Тимки на столе, как всегда, одна

лишь чистая бумага, а такую, ясное дело, портить жалко. Пороюсь-ка я лучше в ящиках, может чего и надыбаю. (Почти сразу, точно ему кто-то в ушко нашептал, открывает именно тот ящик, куда Тимка только что и заныкал свое сочинение.) Так это не то, енто тоже не го-

308

дится. А вот тут, как раз то, что мне и надо! Ишь, как все чьими-то каракулями исчиркано. (Берет те самые три листка, на которых, как раз , и разместился записанный бисерным почерком рассказ его брата. Заворачивает в него свои самые любимые деликатесы и несет их соседу. Когда возвращается обратно Тима, уже помывшись, вовсю наворачивает купленные продукты.)

С ева: Опять жрешь чужое.

Тима: Да пошел ты, хватит изсебя вреднюгу строить. Яже видел, как ты соседу подкормку носил!

С е ва: Ладно, голодающий, лопай дальше, считай, что я всего лишь пошутил.

Где-то через неделю. Тима листает очередной номер кошачьей лите-ратурной газеты под названьем «Вторая Юность».

Тима: От, блин, наш Бусаил, тоже писателем заделался. Что ж по-смотрим. Быть не может, да это же тот самый рассказ, что я сварганил на прошлой неделе! Вот сволочь, как же он о нем пронюхал? (Срочно бежит проверять ящик стола.) Так и есть, нет его там. Выкрал-таки, задница, как же он умудрился это сделать? Видать кто-то помог. Се-вастьян, рожа немытая, подь срочно сюда!

С е ва (высовываясь из кухни в поварском колпаке и переднике, сегодня его очередь готовить): Ну, чего нужно? Разве не видишь,

что я занят!

Тима (грозно): А по мне хоть бы и так! Это не ты ли, мелкий, от-дал мой последний и потому самый любимый рассказ в подлые лапы Буськи?

С ева: Ты чё мелешь, чтобы я отчебучил такое, да не в жизнь! Тима: Но ведь он лежал именно в этом ящике среди прочих бу-

маг.

С ева: Ты случаем не о тех ли трех самых замаранных каракулями листках?