Вице-адмирал князь Воронцов

Нечего было и думать, чтобы уходить отсюда пешком – и даже бегом не уйдешь. Здесь людное место, полно полиции. А итальянская полиция умеет бороться с терроризмом, за ней тридцатилетний опыт…

Протарахтела еще одна очередь. Лопнула под градом пуль одна витрина, другая. Посыпалось стекло, люди закричали. Кто-то лежал на тротуаре, уже подстреленный или пережидая стрельбу. Кто-то бежал куда глаза глядят…

И тут я увидел среди припаркованных у тротуара машин то, что мне и было нужно…

Крис лежала рядом, пытаясь встать. Я схватил ее за руку, потащил к машине.

– Что происходит? – крикнула она по-английски.

Машина. Машина, которую я приметил. «Альфа-Ромео Спайдер», выпускалась серийно с шестьдесят шестого по девяносто третий год. Поставленная на конвейер в пику безумно популярному в САСШ шестому «Триумфу», она продержалась до появления его десятой серии, став классикой наряду с «Порше-911». Именно такая машина ало-красного цвета стояла в череде автобусов, подобно танцовщице фламенко в магазинной очереди, яркая, вызывающая и привлекательная. И чертовски плохо защищенная от угона по сравнению с другими машинами, какие я видел. Если сейчас стандартом является встроенная противоугонка на несколько ступеней блокировки, то эту машину можно было завести, лишь оборвав провода под рулем. Ни с какой другой машиной я бы не мог совладать с тем, что у меня есть.

За спиной грохотала перестрелка, но стреляли не конкретно в нас, а где-то друг в друга, скорее итальянские полицейские в кого-то еще. Кого – меня не интересовало, пока пули летели не в меня. Мельком глянув, я заметил лежащий на дороге мотоцикл, тоже черный, но никого рядом с ним не было: ни живого, ни мертвого.

Машина была низкой, поэтому я буквально перебросил Крис на пассажирское сиденье. Оборвал провода под колонкой, подсоединил один – машина отозвалась длинным, непрерывным гудком. Второй… ничего не произошло… третий… есть!

Есть…

Пятиступенчатая ручная коробка и четырехцилиндровый мотор – но больше ничего и не нужно, ехать недалеко. Пригнувшись к рулю, я врубил передачу, – и машина пошла вперед…

Граф Сноудон

Граф увидел, что человек, который убил его товарищей, упал с мотоцикла, он точно знал, что попал в него, по крайней мере один раз. Лихорадочно сбивая мотоцикл с подножки, он мельком огляделся – и его как холодной водой окатило. Метрах в двадцати, на том месте, где стояла журналистка, он увидел человека в монашеском одеянии с пистолетом в руках. Воронцов! Пистолет «монах» держал двумя руками, руки у него не дрожали, и глупо было думать, что он промахнется. Явно профессионал. Мелькнула мысль: «Вот и все».

Но человек промахнулся – и раз, и два, хотя пули прошли совсем рядом. Помня принцип «сначала спасай свою задницу, потом дырявь чужую», граф моментально повалил мотоцикл на бок, чтобы укрыться за ним, как кавалерист за лошадью. С одной стороны у него будет лежащий на боку мотоцикл, с другой – ряд машин. Не так уж и плохо…

Прогремела автоматная очередь, пули ударили по асфальту и по мотоциклу, запахло бензином. Граф увидел человека за машинами на противоположной стороне улицы, в руках у него был «МР5К», знаменитый «немецкий обрез», способный в пару секунд превратить человека в дырявую красную перфоленту. Граф выстрелил четырежды, потом еще раз – попал или нет, непонятно, но заставил этого козла убраться. И тут же как обожгло – с патронами у него теперь совсем плохо…

Начали стрелять со стороны площади, видимо, полицейские, граф Сноудон воспользовался ситуацией, чтобы сменить позицию и убраться с улицы, простреливаемой насквозь. Когда он перевалился через ряд припаркованных справа машин, он увидел стрелявшего и промахнувшегося в него человека: он тащил за собой журналистку куда-то к туристическим автобусам. Граф прицелился… но тут автоматная очередь прошла совсем рядом, он обернулся и выстрелил в ответ. Увидел упавшего у туристического автобуса человека, автомат в его руках и бурые брызги на боку автобуса… и патронов больше не было… все. Сам не понимая, что делает, граф побежал по улице в сторону собора Святого Петра.

Адриан Секеш

В отличие от всех участников перестрелки немец надел бронежилет. Так себе бронежилет, всего лишь куртку со слоем кевлара и титановыми пластинами напротив жизненно важных органов, замаскированную под рокерскую, но она его спасла. Если бы не куртка – он был бы убит или смертельно ранен. Обе пули попали в спину, одна точно в позвоночник…

Бронежилет, даже самый хороший, задерживает пулю, но никогда не устраняет ее действие, энергия просто распределяется на большую площадь. Попадание двух девятимиллиметровых пуль было как два удара кувалдой, от боли потемнело в глазах, и Секеш полетел на асфальт, больно ударившись. Мелькнула дурацкая мысль: «Уж кем-кем, но потерпевшим-то я еще не был».

Тем не менее Секеш был жив, в сознании и по-прежнему смертельно опасен.

Он и не думал сдаваться, его просто никто не учил сдаваться ни в юнкерском училище в Бад-Тельце, где он постигал науку выживания в уличных боях, ни в горном училище в Южной Баварии, ни в девятом отдельном отряде пограничной стражи – его нигде не учили сдаваться. Он пошевелил рукой… и рука поддалась ему, а это значило, что он жив и должен продолжать бой. Секеш заполз в пространство между двумя припаркованными машинами, потом пополз дальше.