Вертолет плюхнулся на черный от вулканического пепла песок. Приехали…

Двери в этом вертолете были очень широкими, поскольку изначально вертолет разрабатывался так, что пехота должна была иметь возможность вести огонь с воздуха по земле. Чтобы их открыть, надо было приложить усилие двумя руками – я надеялся, что британец не заставит даму открывать дверь. Как дверь поехала по направляющим, я сунулся за пистолетом, который у меня был в кобуре на лодыжке – совершенно идиотское расположение второго пистолета, но иногда ничего другого не остается. Британца я не видел, просто на слух предполагал, где он. Вырвал уже готовый к бою пистолет, резко развернулся, увидел направленный на меня метров с двух ствол – англичанин оказался проворнее и предусмотрительнее, чем я ожидал. Но он почему-то не выстрелил, а я выстрелил, дважды, и англичанин рухнул на черный, пропитанный соленой водой и вулканическим пеплом песок…

– Да вы что, с ума оба посходили?! – заорала Крис, бросаясь к своему соотечественнику. – Вы спятили?

Я держал англичанина под прицелом, хотя Крис закрывала его своим телом. Стрелять не хотелось, хотелось плюнуть, развернуться и уйти. Но… проклятое дворянское воспитание давало о себе знать. За женщину, которую вверила тебе судьба, ты должен быть готов отдать свою жизнь. Вот так просто…

– Кто он? Как он оказался в вертолете? Ты работаешь вместе с ним?

– Он просто меня… какого черта, надо ему помочь!

Я опустил пистолет.

– Аптечка в вертолете, рядом с пилотским сиденьем. Валяй.

Пистолет англичанина я подобрал и проверил – в нем не было ни единого патрона. Чертов сукин сын.

Десять минут Крис, злобно сопя, пыталась правильно наложить повязку, потом расплакалась. Я подошел, поправил, сделал как надо. Хоть это и был проклятый англичанин… все же живое существо. Да и законы чести гласят, что милосердие к поверженному врагу не унижает, а наоборот, возвышает мужчину. Хотя я четко понимал, что в следующий раз, когда мы схлестнемся с этим парнем, все может быть по-иному, и помешать этому мог бы только контрольный выстрел в голову.

Мог бы. В том-то все и дело.

Крис продолжала плакать, привалившись к колесу вертолета. Я ее понимал. Было страшно, было больно, и впереди не было никакого просвета. Люди… я имею в виду обычных людей, не готовых пулями прокладывать себе путь, – обычно ввязываются в истории, ни о чем не думая, и начинают понимать только так, сидя у трупа. Это в лучшем случае – в худшем они сами превращаются в труп, так ничего и не поняв.

– Давай просто поговорим, – сказал я. – Ты его знаешь? Кто он такой?

– Не… я не знаю!

– Он тебя знает? Как он оказался в вертолете?

– Это… Алан. Он… полицейский…

Да… черта с два.

– Ты его не первый раз видишь, да?

– Да…

– А где был первый?

– В Милане…

– Расскажи…

Даваясь слезами, Крис рассказала. Как она поехала в Милан. Как не нашла там того, чего ожидала найти. Как на нее напали цыгане. Как этот парень ее спас. Потом как она видела то, что я определил как черную мессу. И про то, что этот парень забрал ее тогда. Конечно же, он наврал ей про то, что занимается похищенными. Чушь это все собачья, сами британцы – знатные похитители людей и мистики. Одно «Общество Золотой зари» чего стоит.

И эта история мне не нравилась. Очень. Хоть я в нее и поверил, в ней были явные признаки Игры.

– Давай проясним наши отношения, Крис, – сказал я. – Крис, это твое настоящее имя? Тебя действительно так зовут?

– Да… Можешь мне не верить, но да…

– Хорошо. Ты работаешь на английскую разведку?

Крис ничего не ответила, она прекратила плакать и сейчас просто сидела у вертолетного колеса, сжавшись в комок.

– Крис, если даже это и так, я не буду убивать тебя. Ты спасла моего сына, я тебе должен. Ты должна знать правила, если ты из разведки – долг должен быть отдан, долг важнее всего. Если ты из Песочного дома, я просто уйду, только и всего. Или помогу тебе выбраться из страны, если ты этого желаешь. Долг есть долг, и я предпочел бы…

В следующую секунду я получил пощечину, да такую, что искры из глаз. Признаюсь честно – пропустил…

– Черт тебя побери! Никакая я не шпионка! Я журналистка, понимаешь? Журналистка! Я делаю репортаж-расследование. Можешь думать обо мне что угодно, но я журналистка… и не более того! Да пошел ты!

– Она права…

Я резко повернулся. Парень, которого я подстрелил, смотрел на меня.

– Она права…

– Двадцать второй полк, крыло контрреволюционной войны, я прав? – спросил я.

– Никак нет… – сказал раненый, – Алан Сноудон, двенадцатый граф Сноудон. Егермейстер Его Королевского Величества, к вашим услугам…

С графом Сноудоном я разговаривал недолго – все равно он понимал, что я ему не поверю, да и я в самом деле не собирался ему верить. Просто надо было прояснить кое-какие моменты, и я их прояснил.