Шрифт:
хххххххххххххххххххххххх
За порогом стонет ветер,
В старом замке карнавал,
По навощеным паркетам
Звуки льются в гулкий зал.
Развесёлая мазурка,
Распечальный полонез!..
После бала Сивка-Бурка
Нас умчит в дремучий лес.
На снегу тулуп и сверху,
Между ними ты и я,
А потом обряд и церковь
Ради танца бытия.
Фантазирую?
Конечно!
Это сон, далёкий сон!
Время, мастер дел заплечных,
Глушит карнавальный звон.
Расписная штукатурка
Пообсыпалась давно,
Полонезы и мазурки
Позабыло пиано.
За порогом бесы воют,
Вьёт сугробы снег-нахал...
Не желаешь ли со мною
Повторить наш первый бал?
Я молоденьким корнетом,
Ты восторженной княжной –
И поклоны в менуэте
В старом замке под луной...
хххххххххххххххххххх
Что-то погода переменилась,
Смыло сугробы, смыло немилость,
Можно глядеться в тебя до рассвета,
Утро встречая восторженным Фетом.
Белый февраль перетаял на крыше,
Капли стучат к подоконнику ближе,
Сны сокровенные чётко я вижу:
Можешь проснуться, я тоже бесстыжий!
В сторону простынь, к чертям одеяло,
Фет, опускай на глазницы забрало,
Нам твои ласточки не пригодятся,
Здесь посерьёзнее вещи творятся!
Жёлтое небо и жёлтые блики,
Март и февраль на единственном стыке,
Год високосный сегодня, подружка,
Ночь покороче и солнышко в кружке!
Солнце мы выпьем, глотков не считая,
Это напиток, не дева святая
В розовом платье и белой накидке
У не захлопнутой нами калитки…
Закат рубил через стекло
Слепое чувство на детали.
Оно вздохнуло и ушло,
А Вы бесчувственно остались.
Бог с Вами, места хватит всем,
Располагайтесь и живите,
Не отделив себя ничем
От пережёванного быта.
Здесь были женщины до Вас
И кашеварили, и мыли
С такой же скукою у глаз,
В углах не замечая пыли…
""""""
Понимаешь, это очень грустно,
Если ты ломаешься до хруста
Не со мной, а с неизвестным третьим,
Век бы мне нигде его не встретить!
Понимаешь, есть на то причина,
Не могу любить наполовину
И делить с каким-то постояльцем
Ищущие искренние пальцы.
Невниманьем временным ранима,
Вспыхиваешь ты неудержимо,
Попирая выплески морали
Резкими цитатами из Даля.
Понимаешь, это слишком круто,
Не могу я безмятежным Буддой
Становиться рядом на колени
И смотреть на пляшущие тени.
Это я условно, для глагола,
Не держу я руку на подоле,
Можешь выгибаться с диким хрустом,
Поклоняясь лику Заратустры.
Понимаешь? Нет, не понимаешь
И опять неслышно ускользаешь,
Я замку меняю ключевину:
Ветер в спину, грустный ветер в спину…
«»»»»»»»»
Рука с трудом протиснулась в рукав,
Её мне на дуэли пропороли,
Камзол тяжёл, как двухпудовик соли.
(Об этом пусть не пишет каллиграф).
Соперник мой наколот на клинок,
Лежит в постели и предсмертно бредит,
А рядом с ним сидит моя миледи,
Компресс на лбу и траурен платок.
Мадам, я тоже ранен… Но увы!
Я отстранён, я вычеркнут из жизни
Одним движением руки капризной,
Одним неповоротом головы.
Миледи, я намерен подождать,
Напротив дома чувственная арка,
Под нею я на жизнь нанёс ремарки
И мне их не исправить никогда.
Поэт-бретёр, досужая молва,
Муж разъярённый, львиная отвага,
Наткнувшаяся на стальную шпагу,
И вам судить, чья сторона права.
Как скажете, так и произойдёт.
Отказ в любви – и я сорву повязку!
А, впрочем, нет, я вылечу из сказки,
Уйду матросом в королевский флот.
И пусть грохочет буйный океан,
Девятый вал несёт в себе забвенье,
В котором вы хрустальной милой тенью
Мелькнёте и осядете в туман...
«»»»»»»»»»
Свидетельство о публикации №110062600044