Почему же до сих пор,

для чего – и сам не знаю,

вспоминая этот вздор,

строчки эти, как укор

повторяю, повторяю…

* * *

Вера без любви…

Любовь без веры…

Слишком равноценные химеры

скудной изощренности ума.

И не позавидуешь мессии,

если он появится в России.

Дайте всё и сразу –

задарма.

Ну а мы проверим –

всё ли дали,

мы достанем старые медали

“За Берлин”, “За Прагу”,

“За Чечню”,

вспомним, что ни разу не бряцали

танками по вашим авеню,

времена Очакова и Крыма…

Господи,

о, как невыносимо

верить, и любить свою страну.

* * *

Ну, чем я виноват,

коль с некоторых пор

стихам взбрело звучать

под струнный перебор?

И в чём же я не прав,

мелодией скрепив,

на струны нанизав

сквозной речитатив?

Не помню ни черта.

Не знаю хоть убей,

где пролегла черта

оседлости моей,

размежевав страну,

где время словно мёд

течёт, как в старину,

не попадая в рот,

где на небо взглянув,

ты шепчешь иногда –

“Редеет облаков

летучая гряда”

* * *

Ничего от прохожих не пряча

навсегда покосилась ограда,

и под вечер зелёная дача

растворяется в зелени сада.

Лишь горят три окна по фасаду,

три бессонных окна по фасаду.

До утра, как маяк у залива,

только ровно горит,

не мигая.

Человек, или очень счастливый,

или очень несчастный, не знаю,

до рассвета глаза не смыкает,

бесполезную книгу листает.

Или спит, задремав над страницей,

оттого то видать и не слышит –

мотылёк в его стёкла стучится,

семенит мелкий дождик по крыше…

Нам и счастье даруется свыше,

и несчастье даруется свыше.

<