— Если про отца сироты, что ты привёз — жив он. Со здоровьем, правда, не очень. Но точно жив. И… Думаю, скоро увидишься вновь с ним…

Ого! Точно сильна…

— А про девицу, что утешила тебя в прошлом году…

— Про неё не надо…

Словно тень пробежала по лицу Льот, но тут же исчезла. Ничем не выдала себя знахарка. Зато парень убедился, что она это…

— Не хочешь — не надо. Было бы спрошено.

Отвернулась, сняла с себя платок, в котором малыш лежал, шагнула мимо парня к дверям…

— Ты за вещами?

Как споткнулась… Обернулась резко, вновь глаза прищурила, спросила зло:

— Чего мелешь?!

— Собирайся. Корабль в Славгород завтра отходит. Можешь всё бросить — новое куплю. Что пожелаешь.

— Ты с ума сошёл, слав?! Про девчонку, с которой плоть тешил, даже знать не хочешь, а меня, невесть зачем, увозить собрался?

Улыбнулся парень ласково:

— Не надоело тебе? Не спрашивал про утешительницу свою тогдашнюю, что знаю всё про неё.

— И что же ты знаешь?

Не успел ответить ей, как захныкал младенец, задвигался в платке, видно, разбудили его громкие голоса. Глаза открыл, и были они карими, как у всех Соколовых. А у самой Льот глазищи на пол-лица серые.

— Отвернись!

Буркнула, доставая грудь полную из рубахи, чтобы малого накормить. Дар послушался, а знахарка на ступеньку присела, прямо здесь и малышу сосок в рот сунула…

— Странный ты. Приехал, мальчишку привёз. Оставить захотел. Я, грешным делом, подумала, что твой незаконнорожденный. Да, только мальца я прочитать смогла, а тебя — словно глухая стена. Всех вокруг себя вижу, кроме тебя. Ну, зачем тебе я? Да ещё с приданным? Скажи?

— Потому что хочу, чтобы сын мой рос с отцом. И с матерью. Насмотрелся я…

Буркнул в сторону последние слова. Но знахарка рассмеялась вдруг:

— Так ты думаешь, что та ночная утешительница — я была?

— Кому другому поверил был бы. А тебе — так скажу. Не обманешь меня. Собирай свои вещи, то, что тебе дорого. Уезжаем мы завтра.

— Тогда и ищи свою усладу!

Дар злиться начал. Шагнул к ней, навис тучей:

— Сказано тебе собираться?! Так слушай мужчину, женщина! Или мне тебя силой волочь? Я и такое смогу!

— Да как ты…

Едва не подпрыгнула, но тут мальчишка от груди отвалился, причмокнул, потом хрюкнул, срыгивая воздух, снова задремал. Поднялась молодая мать, вошла в дом, уложила осторожно сына в колыбель резную, поправила одеялко лоскутное поверх пелёнки. Потом развернулась, а Дар уже за ней стоит. Словно призрак прокрался следом, бесшумно. Отшатнулась норвежка от неожиданности, да тут сгребли её в охапку, и в губы поцелуем злым впились… Только быстро то касание губ стало добрым и ласковым. Наконец, как задохнулись оба, отпустил деву воин, качнуло её, да парень успел подхватить, усадить на кровать, что рядом с колыбелью стояла. А там… Хвала Троице — спит сын крепким сном, иначе бы отец с матерью своей любовью его бы точно разбудили. Изголодались оба друг по дружке несказанно…

— Как понял, что то — я была?

Коснулся полной груди, бережно, чтобы не потревожить, разгладил нахмурившийся лобик. Потом всё же пояснил:

— Сердцем понял. А когда сын глаза открыл — уверился окончательно. Лишь у нас в роду такие есть. От прапрапрабабки меднокожей достались.

Льот порывисто приподнялась на локте:

— Зачем мы тебе? Живи своей жизнью, будешь нас навещать, когда тебе вздумается…

— Не майся ты. Сказано — собирай вещи? Значит, собирай. Не позволю я, чтобы мой сын при живом отце сиротой рос, ясно?

— Но… Куда? Свен говорил, что ты из Славгорода?

— Верно говорил. Там я службу несу. В Приказе Тайном.

Шевельнулась дева, прижалась крепче к супругу своему:

— В Тайном? Потому я тебя и счесть не смогла? Там сильные Знающие…

Едва заметно улыбнулся парень в темноте — в землянке то куда темней, чем в домике гостевом старшины Нордлинга:

— Угадала, Светлая. Но не бойся — я своему слову хозяин. Не обижу тебя. Ничем. И родственники мои в сторону твою косо не посмотрят. Обещаю. Дом у меня в граде имеется, и жалованьем я не обижен. Так что будешь жить, да сына нашего воспитывать. И не одного, надеюсь.

Покраснела Льот так, что даже в темноте видно стало. А тут и сынок голос подал, проснулся, закряхтел. Ахнула мать молодая, рванулась, да отец быстрее оказался, выхватил мальчишку из колыбели, деве подал. Ещё раз, уже лишний, убедился, что его то ребёнок. Потому что сразу ощутил родство своё и общность души с младенцем… Уже темнеть начало, когда въехал на подворье Свена вместе с Льот, сидящей впереди него, и с ребёнком. Норг глянул на них, да рот открыл от изумления, только в затылке почесал. А парень с коня спрыгнул, поклонился ему: