…Дар въехал во двор Детинца, спрыгнул с коня, бросив поводья гридню, быстро пересёк вымощенный камнем внутренний двор и вошёл в двери. Бросишемуся к нему слуге мотнул головой, мол, не стоит. Сам представлюсь. Тот узнал, заулыбался обрадованно, а парень запрыгал по лестнице через две ступени, торопясь подняться наверх. Постучал в личные покои брата, услышав разрешение войти, открыл двери той комнаты, где Ратибор прежде занимался делами, чуть опустив голову, чтобы не стукнуться макушкой, зашёл внутрь и… Едва не споткнулся о собственную челюсть — за большим столом, предметом мебели, ранее им не виденным здесь, сидела молодая славянка редкой, можно сказать, необыкновенной красоты:

— Здрава будь, девица красная. Не скажешь, где мне князя Добрыню сыскать?

Та взглянула почему то строго, потом, видимо догадавшись, улыбнулась, произнесла с незнакомым акцентом, старательно певуче выговаривая слова:

— А ты кто, молодец добрый?

— Ты, девица из новых служанок, видимо, потому не знаешь меня. Дар я, Соколов. Брат Добрынин младший.

— Ой…

Она, совсем, как маленькая, прикрыла ладошкой рот, и слав залюбовался необыкновенной грацией девы. Медленно поднялась, и только тут парень заметил, что та беременна:

— Прости, не знала. Сейчас позову…

— Да ты сиди, коль тяжела. Я и сам найду…

Ему было даже немного жаль, что повезло кому то другому, а не ему. Такая красавица!.. Сзади повеяло воздухом, и Дар обернулся — на пороге возник Добрыня, увидев брата, шагнул порывисто вперёд, стиснул того в объятиях. Крепко обнялись, даже косточки затрещали у обоих, хотя разница в возрасте и восемь лет была, да любовь братская крепче всего. Обнялись, хлопнул средний брат младшего по плечу:

— Возмужал! Как съездил?

Дар показал на сидящую за столом деву — мол, о делах державных, да при служанке? Добрыня рассмеялся:

— Вижу, с супругой моей, Оленькой, ты уже познакомился?

— Это она?!

Парень густо покраснел, потом поклонился:

— Простите уж, невестка, не понял я… Да и не поверил бы кому другому, если бы сам не увидел…

Та забавно сморщила носик, рассмеялась серебряным голоском:

— Так ведь никто и не верит, что я — инка…

Дар невольно почесал затылок:

— А у вас… Все такие?

Девица отрицательно помотала головой:

— Увы. Лишь только те, в ком течёт чистая кровь… Так что, к сожалению, вряд ли вы похожую на меня найдёте…

Младший брат охнул, заливаясь краской ещё гуще:

— А вы…

Добрыня толкнул его в бок:

— Аккуратнее, брат! Оленька моя не только мысли читать умеет.

— Ой. Ладно, Добрынюшка, совсем младшего засмущал…

Она вновь засмеялась, и Дар зачарованно затих, было. Залюбовался, но Ольми неожиданно строго погрозила ему пальчиком:

— Эй, не стоит…

…Потом был ужин в кругу семьи, где Дар узнал многое, что было ведомо лишь своим… Помянули Ратибора. Сам парень рассказал о Европе. Что видел сам, что узнал о других. Напрасно фон Гейер считал, что те, с кем общался слав, ничего существенного рассказать ему не могли. На деле Дар мгновенно всё просчитывал, и из совершенно разных оговорок делал безошибочные выводы. Приводившие молодого человека к пониманию окружающей его среды и ожидающимся событиям. Ольми внимательно слушала беседу братьев, время от времени задавая уточняющие вопросы. Вроде бы невинные, но картина складывалась куда яснее, чем казалось поначалу. Парень всё больше восхищался невесткой, и начинал понимать, как повезло его брату. Мало того, что супруга красавица необыкновенная, так ещё и ум у неё удивительно острый… Наконец вроде бы наговорились, Дар вспомнил свою женитьбу, рассмеялся, но поймал строгий взгляд Ольми — той явно не понравилось, как он поступил с Ладогой. Да и Добрыня не очень одобрил поступок младшего брата. Нахмурил брови, помолчал, потом не выдержал:

— Нехорошо ты сделал.

Парень растерялся:

— Так я вроде ничего такого и не делал. Сами посудите — часовня католическая, я, по их мнению — язычник. Она — православная. Да и не было у нас ни брачной ночи, ни прочих утех. Просто спас её от котла…

При этих словах обоих супругов передёрнуло.

— … да вылечил. Что ей ещё надо? К тому же и проклинала меня по всякому за веру мою. Нет. Не бывать ей моей женой. Не хочу такую.

— Обряд то был? Даже пусть и по обычаю Распятого. Но всё равно ведь?

— Да то не свадьба! Объясняю вам! У них вначале помолвка, потом — свадьба. Спустя какое то время. И не обязательно всё свадебкой заканчивается. Мало ли что случиться может?

Помолчали женатые, покачали головами, словно без слов переговаривались, и подивился Дар, как они друг дружке подходят…

— Ладно. Что теперь делать прикажешь, брат-князь?

Добрыня пожал плечами, переглянувшись с женой, потом ответил:

— Ты почти год дома не был. Надо бы тебе отдохнуть для начала. Месяца тебе хватит?