— Она хорошая, — заканючили девчонки. — Нам нравилась.

— Новый учитель тоже понравится! Сидите, работайте! — Лариса Сергеевна постаралась посмотреть на каждого, чтобы все девятиклассники прониклись ее мыслями и вернулись к учебникам.

Почти все так и поступили. Конечно, Викторию Борисовну жалко, но надо и о себе подумать. Если пришла математичка, значит, пощады не будет, а бегать потом и в предновогодней суете исправлять двойки никому не захочется.

— Это из-за нас, что ли? — перегнулся через парту Шангин.

— Да заткнись ты! — выпалила Токаева — теперь у нее полыхало не только лицо, но и шея.

Митька оглянулся на Вытегру. Та сидела невероятно ровно и остановившимися глазами смотрела вперед. Звонилкин проследил за ее взглядом и с изумлением обнаружил, что смотрит она на расхаживающую по классу Ларису Сергеевну. И даже не на саму учительницу, а на ее грудь. Вернее, на то, что эту грудь украшало.

Тонкая золотая цепочка, на ней кулон в виде капли. Цвет камня… Поначалу Митьке показалось, что это обыкновенный хрусталь, серенький, неинтересный. Но вот математичка повернулась и пошла в сторону своего стола, стоящего около окна. День был неожиданно яркий, солнечный, поэтому ошибки быть не могло, Звонилкин увидел, как камень поменял цвет, став из серого лиловым. Учительница добралась до стола, развернулась и потопала к двери. Камень мгновенно потемнел, на миг словно налился густым красным и, словно утомившись переливаться, вновь погас.

Митька и сам не заметил, как встал.

— Извините! — Он сверлил взглядом грудь математички, так что она засмущалась, начала оправлять на себе юбку. — А что у вас за украшение?

— Где? — Лариса Сергеевна испуганно потрогала свой кулон, и вдруг смутилась, ну совсем как Токаева. — Это от мамы осталось… Аметист.

— Аметист? — поднял голову Шангин. — Аметист! Звонарь! — Он вспомнил, что именно это слово упоминала Вытегра.

— Что это с ним? — Пока математичка стояла, камень оставался лиловым. Стоило ей шевельнуться, как цвет украшения начинал меняться. Это-то Митьке и не нравилось. Выходит, такой камешек не один. Их много. И у каждого свои особенности.

Учительница скосила глаза, потрогала свое украшение:

— А что там не так?

— Звонилкин! — зашипела со своего места Лиза.

— Он цвет меняет! — На Токаеву ему было плевать.

— А-а-а, — Лариса Сергеевна усмехнулась. — Это он всегда так, при недостатке освещения начинает казаться серым. А что?

— Красиво, — ляпнул первое, что пришло на ум, Митька и упал обратно на стул. Лариса Сергеевна довольно заулыбалась.

Звонилкин уперся взглядом в учебник.

Так, так, так… Аметист — это кварц. Что там было еще? Кошачий глаз, хризоберилл у Пашки… Он сунул руку в карман за телефоном, собираясь подключиться к Интернету и посмотреть, какие еще камни относятся к кварцу и что за зверь такой хризоберилл. Но тут он глянул на математичку и решил изучить этот вопрос на перемене. Второй раз лишаться телефона не хотелось.

Урок прошел как в тумане. Митька честно пытался что-то писать и сопоставлять, но голова у него была занята другим.

— Давай камень! — метнулся он к Лизе, сразу же как отзвенел звонок с урока.

— Не отдам! — Токаева схватила под мышку свою сумку и устремилась к выходу. — Пошли Серегу искать.

— Надо проверить! — Звонилкин поискал глазами Вытегру. Та сидела, равнодушно постукивая ногтями по парте, ожидая, пока в сотовом у нее что-то загрузится.

Шангин сделал вид, что страшно увлечен дописыванием лабораторной. Он даже голову не поднял. Митька устремился за Лизой.

Тихомирова они нашли в коридоре. Он сидел на подоконнике и сосредоточенно смотрел в окно.

— Серега! — налетела на него сзади Токаева. — Ну что?

— Нормально все, — дернул плечами Серега, не поворачивая головы.

— Что она сказала? — Лиза изогнулась, чтобы заглянуть Тихомирову в лицо и, вдруг ахнув, соскользнула с подоконника.

Серега повернулся, и сердце Звонилкина метнулось выскочить из груди.

Под глазом у Тихомирова наливался синевой свеженький припухлый синяк. В Митькином мозгу вспыхнула молниеносная картинка. Ничего не подозревающий Тихомиров заходит в кабинет завуча, а та с разворота всаживает ему левой ногой в челюсть. Вернее, в глаз. При этом молниеносно меняется, превращаясь в Тринити из «Матрицы», зависает в воздухе и вторым ударом посылает нерадивого ученика в нокаут.

— Ну да, так… — Серега вдруг дернул пострадавшим глазом и тут же потянул к нему руку. — Она меня попросила учебники со шкафа достать, а стул этот дурацкий… я и навернулся. Они все на меня и попадали, один прямо в глаз засветил. Я все думал, что вот-вот пройдет, а он болит, зараза! Чего, заметно, да?

— Это ты с учебником встретился? — От удивления Лиза даже назад подалась.

— Глупо, конечно. — Тихомиров был расстроен. — Я-то думал, ругаться сейчас будет, начнет руками размахивать, а она говорит: «Извини, мол, что отрываю от урока. Просто я пока никого не знаю, а твою фамилию запомнила». А как учебники на меня грохнулись, я и пошел, только в класс не вернулся, а то бы вопросами замучили.

— А про физичку что? — спросил Митька, с трудом сдерживая рвущуюся из него улыбку — на Серегу без смеха просто невозможно было смотреть.

— Мы поговорить не успели, — пожал плечами Серега. — Учебники меня как-то сразу накрыли.

— Может, домой к Вике сходим? — Лиза оправилась от шока и снова была готова ринуться в бой. — Если она из-за нас уволилась, то надо что-то делать!

— Чего это из-за нас? — Пашка наконец расстался со своей лабораторной и теперь топтался рядом. — Мало ли какие дела у училок!