«Почвы для исследования Лермонтова нет – биография нищенская. Остается „провидеть" Лермонтова. Но еще лик его темен, отдаленен и жуток», – написал о Лермонтове другой поэт со сложной и драматической биографией. (А. Блок. «Педант о поэте»). Лермонтов погиб рано, многие окружавшие его люди не успели осознать, кого потеряли, и не спешили рассказать о своих встречах и впечатлениях потомкам. В его трагической судьбе ярким светом высвечены лишь несколько эпизодов.

Михаил Юрьевич Лермонтов родился 2 (14) октября 1814 года в Москве. Ранние годы его жизни (и в этом он похож на Блока) связаны с семейной драмой, сиротством и одиночеством.

Девушка из богатой и родовитой дворянской семьи Мария Михайловна Арсеньева влюбилась в бедного соседа, отставного капитана Юрия Петровича Лермонтова, преодолевая сопротивление матери, вступила в неравный брак и умерла через два с половиной года после рождения ребенка, не дожив нескольких дней до двадцати двух лет. На девятый день после похорон отец уехал в свое имение и практически не встречался с сыном. «Ужасная судьба отца и сына / Жить розно и в разлуке умереть», – напишет Лермонтов в 1831 году, узнав о его смерти.

Воспитывала ребенка бабушка: он был не маменькин сынок, а бабушкин внук.

В родовом имении Столыпиных Тарханы Пензенской губернии Лермонтов провел детские годы. Бабушка, Елизавета Алексеевна Арсеньева, всячески баловала лишенного родителей болезненного некрасивого мальчика, но это не оказало большого влияния на его умонастроение: Лермонтов очень рано начал осознавать свою особость, отдельность, одиночество.

Он много читал: Пушкин с ранних лет стал его любимым поэтом, предметом многочисленных подражаний.

Живя в деревне, среди русских крестьян-крепостных, он тосковал о недостатке «народности»: «Как жалко, что у меня была мамушкой немка, а не русская, – я не слыхал сказок народных: в них, верно, больше поэзии, чем во всей французской словесности» («Автобиографические заметки», 1830).

Для поправления здоровья бабушка возила его на Кавказ, и этот край навсегда остался для Лермонтова источником воспоминаний, восхищения и вдохновения. Там же, десятилетним ребенком, он, по собственному признанию, впервые влюбился, и с тех пор любовь стала для него одной из высших ценностей жизни, источником наслаждений и страданий.

В шестнадцать лет Лермонтов уже пишет «Мое завещание», чуть кокетливое, обращенное к некой А. С., – в нем мотивы любви и смерти объединяются. «Схороните меня под этим сухим деревом, чтобы два образа смерти предстояли глазам вашим; я любил под ним и слышал волшебное слово: „люблю”, которое потрясло судорожным движением каждую жилу моего сердца: в то время это дерево, еще цветущее, при свежем ветре, покачало головою и шепотом молвило: „безумец, что ты делаешь?”» («Автобиографические заметки»).

С ранних лет Лермонтов размышляет о судьбе, о высоком уделе, сопоставляя себя с мятежным Байроном, образцом для всех поэтов-романтиков: «Еще сходство в жизни моей с лордом Байроном. Его матери в Шотландии предсказала старуха, что он будет великий человек и будет два раза женат; про меня на Кавказе предсказала то же самое старуха моей бабушке. Дай Бог, чтоб и надо мной сбылось; хотя б я был так же несчастлив, как Байрон» («Автобиографические заметки»).

Через два года эта мысль повторилась в программном стихотворении, оказавшемся пророческим:

(«Нет, я не Байрон, я другой», 1832)

Между тем образование пока никому не ведомого избранника шло своим чередом. После мамушки-немки и домашних учителей Лермонтов два года провел в Московском благородном пансионе, а в 1830 году поступил на нравственно-политическое отделение Московского университета, а потом перевелся на словесное отделение.

Студенческие годы не расширили круг его друзей и не изменили его характера, его отношения к жизни. «Студент Лермонтов, в котором тогда никто из нас не мог предвидеть будущего замечательного поэта, имел тяжелый, несходчивый характер, держал себя совершенно отдельно от всех своих товарищей, за что в свою очередь и ему платили тем же. Его не любили, отдалялись от него и, не имея с ним ничего общего, не обращали на него никакого внимания.