— Жень, ты меня что, первый день, что ли, знаешь? — Юлька встала и зло глянула на подругу. — Я не лунатила никогда.

— Все бывает в первый раз… — поддержал Женю Миллениум. — Переутомление, пустой город, пропавшие люди, неизвестность, кто знает, может, твое сознание так отреагировало на все это?

— Вы чего из меня сумасшедшую делаете?

— Не сумасшедшую, а лунатика, это разные вещи… — Миша приобнял ее за плечи. — Ты чего кипятишься? — спросил он уже мягче.

— Да эта девчонка напугала меня по самое не хочу, а вы, блин, ржете тут.

— Юль, ну серьезно, не видели мы никого, да и не было там никакой девушки, я бы ее точно увидел, рядом же был… — Сандаль покрепче обнял ее и усадил на спальник. — Расслабься уже.

— Ерунда какая-то! — Юлька фыркнула и достала сигарету, Миша тут же поднес пламя зажигалки к кончику табачной палочки, и та сделала глубокую затяжку, наслаждаясь очередной дозой никотина. Дым наполнил легкие, успокаивая ее, это привычное занятие начинало возвращать ее в реальный мир. Может, она действительно бредила, ходила во сне и видела сны? — Такая реальная была, как настоящая.

— Ты нас вообще напугала, такой визг подняла! — уже веселее сказал Боря. — Я даже в спальнике запутался, уже думал ножом его резать.

— Я тоже вскочил, бросился к двери, потом думаю, неспроста ты так вопишь, вернулся назад за карабином, споткнулся об кресло, будь оно неладно, навернулся тут будь здоров! — поддержал его Сандаль.

— А я, — вклинилась Женька, — чуть не описалась от страха, такие крики среди ночи… — она засмеялась, разряжая обстановку.

— Переполох такой был, — уже сквозь смех говорил Боря, — мы с Мишей в дверях застряли, наперегонки бежали. — Он задохнулся смехом, теперь они уже все смеялись, вспоминая это взбалмошное утро. Юлька поддержала их, избавляясь от наваждения, впереди был новый день, который каждым своим часом приближал их к дому. Это утро хотелось забыть, и слегка истеричный смех позволял это сделать, хоть и на короткое время.

— Мне, знаете ли, тоже было невесело, она… этот сон… в общем, девчонка, что столкнулась со мной, нос к носу была похожа на меня как две капли. А появилась так эффектно, — Юля все больше убеждалась в том, что это все-таки был дурной сон, в котором она почему-то решила прогуляться по предрассветному Ежу, — я еще подумала, прямо как в фильме «Звонок», такое впечатление было, что она из колодца только что вылезла.

— Да-а, страшный фильм, — протянула Женька, — я, правда, его сквозь ладошки смотрела, все время глаза закрывала.

— Мне такие фильмы не очень, — поддержал разговор Миша, отходя от смеха, — я больше комедии, боевички, ужастики как-то напрягают что ли.

— Ночью заснуть не можешь? — поддела его Женька.

— Примерно так, засыпается с трудом. И вот посмотрел ты этот ужастик, со всеми его кошмарными героями, и там где-то в кухне скрипнет во тьме половица, и представляется герой из фильма, весь такой страшненький, ползучий, и обязательно, гад, что-то замыслил против тебя плохое. А потом подумаешь, блин, но ведь в другие-то дни ты о нем даже и не подумал бы. Какого фига ему там делать на кухне именно сейчас, когда ты посмотрел этот ужасный фильм? И как-то спокойнее становится, но ненадолго, потому что обязательно половица скрипнет во второй раз, и уже совсем где-то рядом с кроватью, и начинаешь бояться по-настоящему, и никакая логика уже не помогает. И самое главное, когда утром просыпаешься, думаешь, ну прямо как ребенок вчера ночью, чуть ли не одеялом накрывался в страхе, днем-то все кошмары рассеиваются и кажется все глупым и следующую ночь уже спишь спокойно, по крайней мере, я уже не вспоминаю о ночных кошмарах. В следующий раз, задумываясь о вечернем фильме, понимаешь, что ну их, эти переживания, и смотришь комедию, потому что за окном уже далеко не утро, а самый настоящий вечер и кошмары возвращаются.

— А я такие фильмы смотрю сквозь ладошки, все самые страшные моменты пропускаю, так совсем не страшно… — Женька задумчиво прогуливалась по залу, осматривая все его небогатые достопримечательности.

— Зачем их тогда вообще смотреть?

— Я же вам говорю, парень у меня был, любитель большой этого жанра, приходилось смотреть вместе с ним, никуда не деться.

— Это тот, который руками во сне махал и воображал себя великим пиратом? — Сандаль рассмеялся, подмигивая Юле.

— Другой, один ужастики любил, другой руками махал, одни идиоты попадаются… — она мельком посмотрела в сторону Бори и столкнулась с ним взглядом.

— Что ты так на меня смотришь, хочешь сказать, я тоже нездоров на голову? — Миллениум весь подобрался, глядя на своего маленького соперника.

— Ну, знаешь ли, ты еще не мой парень, а я не твоя девушка, чтобы делать такие выводы, просто посмотрела в твою сторону, и все.

— Понял, понял, ты не моя девушка, я твой начальник… — Боря примирительно поднял руки. — Ладно, сворачиваемся, добываем провиант и уходим отсюда куда подальше.

— Вроде хотели переночевать здесь… — Миша взял ведро воды и направился к костру, который медленно тлел на сцене.

— Посмотрим, — Миллениум кинул взгляд в сторону Юли, — может, и переночуем, если не распогодится, в дождь все равно не поработаешь толком, только время терять.

Юля уже почти забыла об утреннем кошмаре, по крайней мере, думать, что ей приснился не самый приятный сон, было легче, чем размышлять на тему своего помешательства, иначе она это приключение назвать и не могла.

Спустя полчаса они неуверенно исследовали пустынные улицы Ежа. Пустые дома изучающе смотрели на них своими мертвыми глазницами, растрескавшийся от времени асфальт, давно отвыкший от нагрузок, будто тихо стонал под каждым новыми шагом. Царила ужасающе мертвая тишина: ни пения птиц, ни лая брошенных собак, ни жужжания надоедливой мошкары, даже гроза, что висела прямо над ними, бесшумно огрызалась вспышками молний.