Ты – демон, ты здесь на хрен никому не сдался.

В последние месяцы он почти все время был раздражен. Несдержан. Чересчур эмоционален. Он маскировал раздражением истинные чувства. Заглушал слабое излучение сильным. И это работало, поскольку никто не лез с зондом к нему в душу.

Но Клендерт служит Эрику. Эрик – хозяин. Клендерт не может допустить порчи хозяйского имущества…

Ты – демон, ты здесь на хрен никому не сдался, тебе просто не захотят помочь.

Прямая цитата. Что тут скажешь – очень бодрит. Еще немного, и мысль о том, что Эрик сам был не против избавиться от такого имущества, покажется обоснованной.

Бред!

Тир фон Рауб нужен Эрику. Он до сих пор полезен. Достаточно полезен, чтобы… чтобы польза перевешивала несомненные недостатки?

Черт! Да! Именно так!

Тир узнавал симптомы надвигающейся паники. Самооценка пикировала, мир виделся в черном свете, а все доброе, что сделал для него Эрик, искажалось и требовало извращенных истолкований.

– Плохо, когда тебя предают, – вплелся в лихорадочные размышления голос Бэнлыма, – но, господин фон Рауб, позвольте спросить, а на что же еще вы рассчитывали, оставаясь среди людей?

– У меня что, о чем я думаю, на лбу написано? – резче, чем хотелось, поинтересовался Тир.

– Нет, – Бэнлым покачал головой, по гладкому черепу пробежали блики, – но ваш друг, тот самый, что дает полезные советы, позволил нам почитать кое-какие бумаги. Личное дело, кажется, так это называется на Севере. Надо сказать, там написано много интересного. В том числе, кстати, и о том, что вы… не любите огня, и о вашей привязанности к своей машине. Поверьте, мне меньше всего хотелось прибегать к подобным методам убеждения, но, увы, к разумным доводам вы прислушаться не пожелали. Да, так вот, я прочитал эти бумаги и теперь с некоторой долей вероятности могу предполагать, о чем вы думаете. И радоваться, что вы рассуждаете правильно.

– Вам-то что нужно? – Тир вздохнул. – На бедного мишку все шишки. Пилот – это понятно. Вы собираетесь вести полномасштабные боевые действия, или вам нужен инструктор, или специалист по особым операциям?

– Инструктор, – кивнул Бэнлым. – Сначала нам нужен был особый специалист, но не так давно мы получили новую информацию о ваших возможностях. Если пилотов, равных вам, в мире семеро, то равных вам наставников просто не существует.

– Мать твою… А с бароном Лонгвийским вы в каких отношениях?

– В плохих. – Лицо Бэнлыма не изменилось, но голос чуть не заморозил воду в прозрачном кувшине. – Не надейтесь, что Лонгвиец выручит вас. Он будет рад, если вы умрете. Да и Эрик Вальденский, поверьте, вздохнет с облегчением.

– Переигрываете. – Тир выбрал улыбку наугад, оставалось лишь надеяться, что угадал правильно. – Мои опасения насчет Эрика не имеют под собой оснований.

– Хорошо. Я учту это. Платить мы будем щедро. Даже если говорить о деньгах, вы стоите куда больше жалких трехсот сребряников, которые выплачивает Старой Гвардии император Вальдена. А у нас есть не только деньги. Мы дадим вам возможность убивать, господин фон Рауб. Убивать столько, сколько вы захотите. Ваш договор с Эриком Вальденским унизителен, хоть вы и не понимаете этого, поскольку не знаете, что такое унижение. Цепь, и намордник, и укротитель с плеткой, внимательно следящий за каждым движением. Простите за откровенность, господин легат Старой Гвардии, но это выглядит именно так. Я понимаю, что, когда договор заключался, у вас просто не было выбора, однако теперь вы можете выбирать.

Договор. А что с ним не так? Эрик, конечно, был тогда слишком наивен, поверил на слово. Просто поверил. Это было глупо, это отдавало осточертевшей еще в детдоме педагогикой Макаренко, но это сработало. Обе стороны выполняли условия, а что еще требуется от договора?

Хотя прав Бэнлым, выбирать-то действительно не приходилось.

И сейчас, кстати, не придется. Хорошенький выбор – между жизнью и смертью.

– Я понимаю, что вы в трудном положении, господин фон Рауб, – мягко заметил Бэнлым, – но и вы должны понимать, что дорога назад вам все равно теперь нет. Его высочество светлого князя Мелецкого мы отпустим в самом ближайшем времени. Подлечим чуть-чуть и отпустим. И ни он, ни ваши товарищи не простят вам тех… советов. О том, как лучше и правильнее пытать людей. Вы ведь, в сущности, принесли своего друга в жертву.

– Поугрожать – поугрожали, – констатировал Тир, – потом медом полили, теперь к разумным доводам перешли. Программа исчерпана, или еще что-то есть?

Бэнлым моргнул.

– Я к тому, что хватит, наверное, болтать, – Тир встал, – деваться мне некуда. Опять же условия, если вам верить, подходящие. Значит, общий язык найдем.

– Нам действительно нужен пилот, – невпопад и вроде бы не к месту произнес Бэнлым, – очень нужен. Такой, как вы. Такой, как Эрик Вальденский или любой из старогвардейцев. Я знаю, все выглядит так, как будто мы покупаем вас, Тир. Может быть, в какой-то мере мы действительно вас покупаем. Но поймите, у нас, так же как у вас, нет выбора. Мы никогда не найдем человека, который говорил бы с небом на одном языке. Люди здесь, – он оглядел пустой зал, – люди здесь вообще не говорят. А ведь нам нужно небо. Оно всем нужно. Не то, которое видят в своих грезах мои ученики, не то, о котором грежу я сам. Нам нужно ваше небо, Тир. Путь туда, наверх, в бесконечность…

Он оборвал себя на полуслове и тоже поднялся.

– Я рад, что мы договорились, господин фон Рауб, – произнес уже совсем другим тоном, – детали желаете обсудить прямо сейчас или, может быть, сначала отдохнете? Я пришлю вам своего врача.

– Лучше пяток кроликов. Живых. – Тир поморщился. Левая скула и нижняя челюсть отозвались болью.

– Я примерно накажу тех, кто это сделал, – пообещал Бэнлым. – Вместо кроликов могу подарить вам кого-нибудь из людей.