Господи, ну конечно, я помчался в тот городишко сразу, как только прослышал о случившемся. И я едва успел спасти своего мальчика. Помню, когда я наконец сумел разговорить его… разговорить это, пожалуй, перебор. Когда я наконец смог заставить его сказать хоть что-нибудь… Вы можете себе представить это зрелище? Вряд ли, конечно. Худенький парнишка с копной серебряных волос. Глаза — огромные, совершенно какие-то дикие, взгляд в никуда… он постепенно в себя приходит, словно оттаивает, медленно так. И вдруг смотрит на меня — вот когда я понял, что значит «заглянуть в душу». Знаете, что он сказал? Мальчик, разрезавший на куски свою любимую. Он сказал:

— Я не знал что в человеке столько грязи…

Первых двух бластофитов они нашли и убили почти сразу, с промежутком от силы в пару часов. Гот не ошибся, когда предположил, что эти водно-воздушные твари-хищники и что кормятся они на Панголине. Архипелаг назвали так именно из-за обилия этих самых панголинов, представленных там в бесконечном разнообразии. Среди прочих видов встречались и летающие, так что «веретенкам» было где развернуться.

Цепочка островов даже формой напоминала ящерицу, правда, всего с одной лапой. Левой задней. Как раз возле лапы была убита первая «веретенка», а вторая — в районе…

— Подхвостье, — заметил Гот, отмечая место на карте. — Что скажешь, Зверь, это достаточно корректно?

— Для Улы сойдет, — ответил сержант, — а вообще можешь называть вещи своими именами.

Внизу, на острове, горели деревья. Ула просила привезти образцы тканей, но, судя по всему, из этого ничего не выйдет. Бластофиты и иглы взрывались, разлетаясь едва не в брызги. Первый, сбитый над водой, под воду и ушел. Второго Гот со Зверем, осмелев, загнали в небо над островом. Останки твари упали вниз, и вот, пожалуйста, теперь там пожар.

Третьего хищника пришлось поискать. Зато и выйти на него удалось незаметно. Бластофит был занят. Он охотился и не обратил внимания на людей, что явились поохотиться на него. Какое-то время пилоты просто наблюдали за блестящей, подвижной тушей, что наплывала сверху на стаю ужинавших ящеров.

— Символично, не находишь? — заметил Гот вполголоса, как будто тварь могла его услышать. — Мы хотим убить «веретенку», которая хочет убить ящеров, которые хотят убить… кого они едят?

— Рыбу, — предположил Зверь. — Кстати, рыба наверняка тоже кого-нибудь ест. Предлагаешь нам сожрать бластофита? Фу!

Зверь не мог видеть Гота, но явственно представил себе брезгливую гримасу на его породистом лице. Улыбнулся.

Иглы разлетелись во все стороны, ящеры — тоже. Большая их часть успела убраться, а тех, что попали под удар, просто разорвало на части. Довольно крупные, надо сказать.

Убитые ящеры падали в воду. Бластофит неспешно снижался. Иглы, не нашедшие цели, вспыхивали. Огненные шарики были почти не видны на фоне светлого неба, а вот на фоне воды, если смотреть сверху, их переливающееся мерцание выглядело впечатляюще.

— Красиво, — мечтательно пробормотал Зверь.

— Угу, — согласился Гот. — Ладно, поехали.

И они убили третью «веретенку».

Приноровились, надо заметить, довольно быстро. Не сказать чтобы охота проходила легко — попадание под удар иголок могло оказаться болезненным как для вертолета, так и для пилота в нем. Гот во время первого боя выжимал из машины все возможное, столкнувшись же со второй тварью, попытался сделать чуть больше. И сделал. Неожиданно легко, без пугающего, хотя и захватывающего напряжения. Чем бы ни был его позавчерашний рывок, чудом или особенностью данной, конкретной машины, этот фокус оказалось возможным повторить. Снова. И снова.

Расстреливая третью тварь, с которой все прошло намного проще, Гот задумался, выглядят ли его уходы от взрывов такими же легкими, как пируэты «Мурены». Решил, что, наверное, да. Во всяком случае, чувствовал он себя теперь намного свободнее, чем позавчера, когда не то чтобы сводило руки на штурвале, но желудок, во всяком случае, как закостенел с начала боя, так и не пришел в себя до его завершения.

Зверь с восторженной матерной тирадой ввинтился в штопор, провожая к волнам останки противника. Гот дождался, пока «Мурена» вернется в нормальный полет, и поинтересовался:

— А ты-то где летать научился?

— В небе. — Голос сержанта вызывал ассоциации с котом, слямзившим на кухне мясо

— Понятно, что в небе. Я спрашиваю, где ты учился?

— Возвращаться пора. Машины заправить надо, да и самим пожрать не мешало бы.

— Какого черта, Зверь? — Гот проверил уровень топлива — да, пора было возвращаться.

— Я, что, спрашиваю о чем-то интимном?

— Ты спрашиваешь, — услышал он после паузы. — Это уже много.