Барон Винроэль достал из кармана платок и вытер со лба мгновенно выступивший пот. В комнате было очень жарко.

— Время уходит, — проскрипел герцог, съежившись от бившего его озноба, — а Георг все еще жив.

— Возможно, это последний месяц его жизни, ваше высочество, — спокойно проронил барон.

Брови герцога слегка приподнялись.

— Ты что-то приготовил?

— Да, ваше высочество.

— И что же тебя заставляет думать, что в этот раз ты не промахнешься? — едко поинтересовался герцог.

— Принцип остроги, ваше высочество.

— Какой еще остроги? — недовольно нахмурился герцог, он не любил, когда о ним говорили загадками.

— Рыбацкой остроги, ваше высочество, — ответил барон и, не дожидаясь недовольной реакции, пояснил: — У хорошей рыбацкой остроги не меньше трех зубьев, ваше высочество. В этот раз мы ударим не рогатиной, а трезубцем. Граф Честер сильный соперник, но сможет ли он отреагировать сразу на три удара? Сомневаюсь. Не думаю, что тайной службе хватит гибкости.

— А если все-таки хватит?

Барон притворно вздохнул:

— Придется использовать запасной вариант, ваше высочество. Он займет много времени, и мне не хотелось бы к нему прибегнуть. Поэтому я постараюсь, чтобы «Трезубец» достиг цели.

— Хорошо. — Герцог закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, разговор его утомил. — Держи меня в курсе.

Барон низко поклонился и вышел. За двойными тяжелыми дверями его встретила долгожданная прохлада. Барон с наслаждением вдохнул свежего воздуха и с сожалением посмотрел на свой промокший насквозь платок.

— Возьмите мой, — сказал чей-то тихий голос, и тонкая рука протянула ему простой белый платок.

Барон поднял голову и увидел худого эльфийского юношу с бледным и непривычно грубым лицом. Это был Ториэль, старший сын и наследник герцога. Барон почтительно поклонился.

— Возьмите же, — настойчиво повторил Ториэль.

Барон осторожно взял платок и деликатно промокнул им вспотевшее лицо.

— Оставьте себе, — сказал Ториэль и грустно усмехнулся. — Мои возможности делать подарки сильно ограничены, но я достаточно богат, чтобы подарить вам этот платок.

— Благодарю вас, ваше высочество, — невозмутимо отозвался барон.

Герцог не любил Ториэля, ему не нравилась внешность сына, она казалась ему недостаточно эльфийской. Покои на задворках, скудное содержание и постоянные попреки — Ториэлю приходилось нелегко. Но рано или поздно он должен был стать герцогом, и не учитывать сей факт было бы крайне неразумно.

— Барон, — некрасивое лицо наследника исказило подобие вежливой улыбки, — окажите маленькую услугу. Я очень интересуюсь Лорнейскими островами, посмотрите у себя в архивах, нет ли у вас каких-нибудь книг или других материалов с их описанием.

— Конечно, ваше высочество.

Барон откланялся и поспешил удалиться. У герцога хватает доносчиков и помимо тайной полиции. И барону не хотелось бы лишний раз объясняться со своим повелителем, у него достаточно было и своих забот.

Свинина с бобами и холодная родниковая вода — вот и вся трапеза. Мясник был знаменит своей простотой, или, как поговаривали злые языки, скупостью. Старшина нищих мог позволить себе богатый ужин, которым не погнушались бы и влиятельные вельможи. Но это было не в его привычках. Свинина с бобами — сытно и недорого. А родниковая вода, в отличие от вина, не дурманит голову накануне важного дела.

Гиотурен с плохо скрываемым отвращением посмотрел на поставленную перед ним тарелку. Жирная свинина и разваренные бобы его совершенно не прельщали. Вяло поковырявшись вилкой, он отодвинул тарелку в сторону, так ничего и не съев.

— Волнуешься? — усмехнулся Мясник.

— Брезгую, — откровенно ответил Гиотурен.

— Смелый, люблю таких.

Гиотурен поморщился. Была проделана громадная работа. Смертоносный капкан был собран буквально за считаные дни и готов был захлопнуться. Теперь оставалось только ждать, и это-то и было труднее всего. Он встал с места и подошел к плотно занавешенному окну. С трудом преодолев искушение выглянуть наружу, Гиотурен несколько нервно спросил:

— Обязательно было встречаться здесь, в трактире? Подвалы мне кажутся безопасней.

Мясник осклабился:

— Не мандражируй, партнер. Этот район наш, трактир тем более. Здесь вокруг нищих как грязи. Ночью посторонним здесь лучше не отсвечивать. А подвалы — это так, для встреч с незнакомцами.

Гиотурен обжег его взглядом:

— А я думал, что прошедший год был весьма нелегким.

— А он и был нелегким, — не стал отрицать Мясник. — Раньше полгорода было у нас в руках, а теперь только один район.