— Все прошло так, как и предполагалось. Главное, они и подопытный Линев Илья Ильич

в нашей власти, мы сможем управлять происходящим процессом. Я ручаюсь за Линева!

Он никогда не сможет узнать, кто он, а ученые будут гадать о выдуманной нами болезни.

После же он исчезнет в комнате забвения, его утилизируют, как мы и поступаем в таких

случаях. Все ради нашей безопасности в системе Эпилегата, — это была взволнованная и

вместе с тем изящная речь женщины-патриотки, профессионала в своем деле.

— Ты долгое время нам служишь!

— Где-то около трехсот лет, — уточнила она.

— Достаточно, чтобы понять, для чего мы все это делаем, я надеюсь, не ради корыстных

целей, а ради процветания Центра в системе Эпилегата. Наша сила способна подавить

любую атаку в случае нападения на Центр, мы долгое время шли этим путем, скрывали

правду. Все должно остаться на своем месте. Если этого не произойдет, мы исчезнем из

системы, Центр превратится в развалины. Ты ведь понимаешь, что необходимо любой

ценой предотвратить развал нашей империи. Главная задача хранителей Центра —заботиться о живых душах, остерегать их от опасности, устраняя любую дезинформацию.

— Я исполню все! Если придется отдать жизнь за Центр ради его спасения, я сделаю это.

— Наши люди, внедренные во все структуры и комнаты забвения, при необходимости

помогут и поддержат нас в любой ситуации, они преданны и готовы идти с нами до конца, — не отрывая взгляда от лица женщины, жестом правой руки в сторону выхода он дал

понять, что аудиенция окончена и следует ждать новых указаний.

От второго часа 24:00.

Тем временем на улицах Центра царила тишина, и только стук подкованных ботинок трех

человек синхронным ритмом оглашал окрестности. Двое людей, шедших друг за другом, следовали за первым, важно шагавшим впереди, похоже, что он был у них главным

проводником, показывающим дорогу, как будто вел за собой слепых, физически

ненадежных, дряхлых стариков.

— Стой, чьи будете? — задал вопрос один из патрульных, бродивший по закоулкам, пытаясь поймать нарушителей. Второй патрульный молча наблюдал за происходящим.

— Свои, — ответил человек с важным выражением лица, за ним шли двое.

— Свои в позднее время не расхаживают по улицам, тем более в таком количестве, и не

ищут на свою голову приключений!

Рука человека с важным лицом потянулась во внутренний карман пиджака.

19

— Э-э-э… Без резких движений, — патрульный тем же способом потянулся к кобуре

пистолета, висевшей на боку.

— Не паникуй, я медленно вытащу документы.

— Еще медленнее, медленнее, я сказал, не зли меня. Если что, скажу так и было! Я шутки

не люблю.

— К чему это, — подумал задержанный с серьезным лицом, — вот смотри.

— Так! У-до-сто-ве-ре-ние, — по слогам прочитал патрульный. — Ого!— отдал честь, побледнел и почувствовал себя некомфортно перед вышестоящим лицом. — Вы меня

извините, товарищ офицер, у нас усиленный контроль, задача всех, кто будет расхаживать

по улицам, проверять и допрашивать.

— Да не оправдывайся, ты выполняешь свою работу, твои обязанности позволяют

останавливать каждого, даже меня, я не в военной форме, выгляжу подозрительно, но не

жалею себя при этом, — улыбка на его лице ободрила патрульного.

— Тут неделю назад в нашем районе завалили женщину, лицо до неузнаваемости

изуродовано, мы в недоумении, кто же мог сделать такое? А через три дня нашли еще

один труп женщины, так же изуродован. За год это уже двадцать первый, в том числе и

трупы четырех патрульных, у нас огромные потери. Вы же в зданиях забвения имеете

допуск ко всему, появляетесь тут редко, а если и появляетесь, то ненадолго. Наш район

мало охраняем, и новые патрульные давно у нас не появлялись, выживаем, как можем.

— Спасибо за сведения, но у меня другое задание, должен вас покинуть.

Стук башмаков опять раздавался в тишине улиц по направлению к дому, где в комнате

домашней изоляции находился Линев. Поднявшись по ступенькам, они увидели перед

собой знакомую по описаниям дверь с печатью домашней изоляции. Она была заперта, один из мужчин открыл чемодан, в нем лежало множество отмычек. По выражению лица