Он и сейчас почувствовал себя скверно. Подумалось - скажи она еще фразу, и он просто рухнет без сил на пол. Верно говорят, колдовстве сомневаются только те, кто ни разу не ощущал его на себе. Сам же Лесник в силах старухи с тех самых пор ничуть не сомневался. Она продолжала давить на него взглядом, а он стоял у окна, сопротивляясь из последних сил.

Неизвестно, сколько бы длилась эта безмолвная дуэль, но неожиданным спасением явилась висящая на поясе рация. Настроенная на режим ожидания, она неожиданно щелкнула и зашуршала стареньким динамиком. Встрепенувшись, Лесник рывком поднес рацию к губам.

– Лесник слушает. Кто там еще?

– На связи Финн! К северу от деревни, сразу за карьером, чужие. Движутся к нам.

– С чего ты взял?

– Только что сработала сигнальная пара. Это в двенадцатом квадрате, неподалеку от старого родника.

– Ты сам-то их видел?… Але, Финн! Ты видел их?

– Только в бинокль. Но точно могу сказать, что их двое. Одеты в гражданское, но не туристы и вообще не чайники. Очень уж резво шагают.

– Может, у них корзины имеются? Или удочки, к примеру?

– Ничего. Только легкие сумки и собака-ищейка. Идут точно по твоей тропе.

– Вооружены?

– Кажется, да, но толком не рассмотрел. На всякий случай, свяжитесь с патрулем на дороге. Там сейчас Сема Кулак. Пусть тоже посматривают в оба.

– Понял тебя, Финн. Кулака обязательно предупрежу.

– Так мне вас ждать?

– Само собой! Беру ребят и выдвигаюсь к тебе.

– Тогда вот еще что… Обувку этих бабенок надо бы прихватить. Или какие-нибудь тряпки…

– Обувку?
– Лесник озадаченно потер лоб, но уже в следующую секунду взгляд его прояснился.
– Ах, вон ты о чем! Молоток, Финн, соображаешь! Все сделаю, как надо…

Мох не просто довел ее до дома, но даже помог взобраться по ступеням. На крыльце и сам потоптался, старательно отряхивая сапоги. Мариночка его не приглашала, но он все-таки вошел.

– Это еще что за номер?
– Маргарита чуть привстала на своем ложе.
– Зачем ты его привела?

– скорее, это не я его, а он меня привел. Видишь ли, сразу за околицей мне стало плохо…

– Плохо?

– Точно. Похоже то, самое, о чем толковала Лиза.

– Хорошенькое дело!
– Маргарита продолжала обеспокоено взирать на незваного гостя. Второй раз за день он являлся к ним в комнату, и ничего хорошего от этого визита она не ждала. Мариночка тоже чувствовала смущение, не зная, как объяснить компаньонке свое ухудшившееся состояние. Как ни странно, выручил ее сам Мох. Двигаясь как-то боком, он приблизился к печке, неловко присел на крайний табурет.

– Я вот чего… - хрипло произнес он.
– Извиниться хотел. И за себя, и за Шнурка. Правда, хотел.

– Ну, то, что ты хотел, это мы видели.

– Да я совсем в другом смысле… - Мох окончательно смешался, и девушки с изумлением пронаблюдали, как заросшая физиономия гостя начала стремительно пунцеветь.

– Я ведь не насильник, правда! И сюда попал по недоразумению… - он глухо прокашлялся.
– Я, девоньки, у себя городе - в Пышме, значит, - дворником работал. Самая по мне профессия. Мечтал родную улицу в конфетку превратить. Иной раз даже по ночам трудился. Думал, вот люди встанут, выглянут в окно и ахнут.

– И что?
– Мариночка поневоле ощутила интерес к рассказу.

– Да ничего. Я прибирал, а люди ходили и гадили. Ты, значит, подметешь, в баки все скидываешь, а они ходят туда-сюда и снова мусорят. Кто бумажку кинет, а кто бутыль об асфальт хлопнет. В выходные возле стен нужду справляли. Туалетов-то у нас нетути, вот и приноровились людишки в наш двор забегать. Опять же собак прогуливали, а это все то же говно, извиняюсь за выражение.
– Мох снова смешался, растерянно поглядел на свои огромные руки.
– Вот и начал я потихоньку ненавидеть людей. Не всех, понятно, а тех, что гадили. Стал даже счет им вести и понял, что чистоту без крови никак поддержать невозможно.

– Ты… - глаза у Маргариты полезли на лоб. Взглянув на нее, Мох обрадовано кивнул.

– Ну, да, стал, значит, чистить город от смрадных людишек. Не сразу, конечно, - сначала собачек травить пытался, крысиный яд им в фарш подмешивал. Фарш они, понятно, съедали, а вот умирать не спешили. Плохой яд оказался. Вот и решил иначе действовать. В смысле, значит, душить… Начал с собаки, что любила гадить в песочнице. Только неудачно. Хозяйка меня увидела, вой подняла. Пришлось и ее кончить. Утро-то раннее было, никто ничего не заметил. А тела в мусорные баки запихал, сверху коробками забросал. И быстро так все получилось, сам удивился.
– Мох шумно вздохнул. Рассказ давался ему непросто.
– А еще через день алкаша местного придушил. Он в моем подъезде мочился и бутылки любил бить. Вот я его и кончил… А там пошло-поехало. Кого ломиком охаживал, кого шилом, а кого и просто руками. Хуже всего с бультерьером одним вышло. Не знал, что он так кусаться, может. Прежде чем сдохнуть, кость мне, падла, прокусил. Такой был верткий…