– И?..

– И на следующий день Наум Тихонович позвонил мне и сказал, что я могу познакомиться со своим декоратором, а также одобрить или отклонить ее кандидатуру. Он сказал, что на Новый год ты едешь к своей маме в приют. Я решил, что хорошо бы нам там и познакомиться. В качестве кого я мог в том месте оказаться? В качестве спонсора под Новый год. Я снял деньги из банка и поехал. Остальное ты знаешь.

– Так это был розыгрыш, то есть подстава? Все разыграно? – ужаснулась Аксинья.

– Я хотел познакомиться в неформальной обстановке.

– Оценить мои внешние данные? Судя по твоей секретарше, девушки должны были проходить жесткие требования и иметь особые параметры. Что ж, со мной такая незадача, Санта Клаус? Ведь не те формы, не тот возраст... А в яму нас засадили тоже для сближения работодателя и работника? Так сказать, проверка в экстремальных условиях...

– Что ты, Ася?! Как ты могла такое подумать? Это было реальное нападение, реальные преступники. Я этого не ждал, не предвидел.

– Ну и что дальше?

– Ты понравилась мне умом, честностью, открытостью и порядочностью.

– Ты все это отметил там... в помойке? – ехидно спросила она.

– Я умею разбираться в людях. Я их чувствую очень хорошо. Да и женщин у меня было предостаточно, скрывать не буду. Да, я разглядел, что ты порядочна и что с тобой можно иметь дело. А та заварушка, что с нами произошла, лишь доказала, что ты – очень цельный и надежный человек.

– И ты полностью доверяешь мне восстановить дом твоей любимой?

– Полностью... А когда ты внезапно ушла, я хотел узнать у Наума Тихоновича, где тебя найти. И он с большой радостью сообщил мне, что именно ты взяла мой заказ. Я поехал сюда, объясниться с тобой...

– И тут узнаешь, что я в психушке и твой выбор был не идеален? – усмехнулась она, кивая, чтобы Никита разлил шампанское.

– Я думал только о том, чтобы достать тебя оттуда, и это – правда.

– А я даже не знаю, как это получилось, – пожала плечами Ася. – Я плохо себя чувствовала. Я приехала в заброшенный дом, увидела там пьянку, красавицу секретаршу, которая тоже не знала, что делать. А вдобавок еще моего работодателя, которого совсем не ожидала здесь увидеть и который был совершенно невменяем. Мне не спалось, я вышла на улицу, то есть в сад. Там мне показалось, что ожила статуя. Не смотри так! Я стояла у сломанной статуи мальчика-горниста...

– Я знаю, когда ты упала, то ударилась головой о сломанный горн.

– Только теперь понятно, почему у меня в голове так звенит и гудит. Виною тому – горн! – рассмеялась Аксинья.

– Тебя нашли утром. Думали, что мертвая. Холодная, с шишкой на голове. Вызвали врачей. Они привели тебя в чувство, ты и сообщила, что тебя испугал и разговаривал с тобой памятник.

– А врачи у нас что, все – идиоты?! Прямо так буквально все и воспринимают?! Да, может, это какая-нибудь женщина была? В белом вся... А у меня вдаль не очень хорошее зрение. Она же говорила со мной! Памятники и статуи не говорят!

– А что она говорила?

– Тебе серьезно интересно? – хрустела слабосоленым огурчиком Аксинья и испытывала истинное наслаждение. – Да бред какой-то... Кого-то я должна вырыть, что-то доказать...

– Да, – почесал затылок Никита. – Ты и потом просила не зарывать тебя живьем. Мне кажется, это был просто бред. После удара по голове.

– Плохо ты оцениваешь мою голову. Она хоть и блондинистая, но крепкая. А статуя-женщина мне привиделась еще до удара головой. Это я уже потом оступилась и упала.

– Разберемся, – разлил остатки шампанского Никита.

– Ты здесь сначала разберись! Что тут творится?

– Сам виноват... бросил недвижимость на произвол судьбы!

– Вот это точно!

– Жил за границей, где у меня тоже много недвижимости, но там система совсем другая. Если частная собственность – то это табу! Комар носа не подточит, муха не пролетит. А здесь...

– А здесь – опа! И «Три пескаря»! – прервала его Аксинья.

– Это точно! – улыбнулся Никита, и Ася сразу же нахмурилась.

Она пугалась собственной реакции на его улыбку. Та выглядела настолько располагающей и красивой, что он мог бы больше ничего не делать, чтобы довести Асю до умопомрачения, а Никита был к тому же красив и умен. А про ощущение надежности, которое от него исходило, даже и говорить не приходилось.

«А я ведь опять совершаю ту же ошибку», – подумала Ася.

– Что? – спросил у нее Никита.

– Что? – переспросила она.

– Ты сказала что-то об ошибке.

– Я сказала это вслух? – удивилась она.