– Не слыхал, - мотает головой тот.
– С западных границ, либо? Сословия какого?

Я непонимающе уставился на мужика. Чего это он выпендривается? Какое еще, нафиг, сословие? Послать его куда подальше? Не, а то еще выкинут из саней. Я даже не знаю, в какую сторону идти. Надо, кстати, разузнать, где мы есть.

– Сами-то кто будете?
– задаю встречный вопрос.

Возница оборачивается и смотрит на меня, удивленно поняв брови. Высокий вдруг взрывается громким смехом, с азартом хлопая себя по коленям.

– Видал, Алексашка?
– толкает он соседа.
– Вот и не признал меня человек! О чем это говорит?

Тот пожимает плечами и спрашивает:

– Плетей?

– Дурачина!
– снова хохочет тот. Потом вмиг посерьезнев, с явным пафосом в голосе и позе, провозглашает: - Велика Россия - вот о чем это говорит! И не удивительно, при таком-то величии, что меня не везде узнают. Думаю я, Алексашка, что есть такие уголки дальние, где даже Императрицу могут не признать, коли появится вот так попросту.

– Да что вы такое говорите-то, Петр Алексеич? Разе ж можно императрицу-то не признать?

– А вот кабы не был ты при дворе да не видел бы ее никогда. Жил бы сызмальства в далекой тьму-таракани, в захудалой деревеньке. А? Откуда бы ты мог ее узнать, ежели встретил бы вот так попросту, в санях проезжаючи? nbsp;

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

– Дык как жешь она так-то попросту? Да разе ж такое может быть?

– Не может, - соглашается высокий.
– Так и я, Светлейший Князь Нарышкин, не могу. Али нет?

– Ну-у, - протянул возница.
– То все знают, что вы так как раз и можете...

Я пытался вникнуть в непонятный разговор, но чистый морозный воздух и мерный ход саней подействовали на меня усыпляюще. Мелькнула мысль, что надо бы спросить у мужиков, почему сани не снаряжены праздничными колокольчиками, но, не справившись с обволакивающей дремой, пропала.

– Эй, Дмитрий, вставай уже. Приехали. Ночь впереди - выспишься еще, ежели захочешь.

Открываю глаза. Оп-па, да уже темно на улице! Вот это я поспал! А это что за бородач меня тормошит? Ага, это тот, которого Алексашкой кличут. Поднимаюсь, осматриваюсь вокруг. Какая-то сюрреалистическая картина. При свете факелов гомонят суетящиеся люди. Фыркают и ржут кони, пуская из ноздрей пар.

Мелькает догадка - не к цыганам ли я попал? Да нет. Не похоже. Нет ни цыганок, ни цыганят. Кругом только взрослые мужики, одетые в странные, с полами гораздо ниже колен, то ли пальто, то ли шинели темно-синего цвета, перепоясанные чем-то вроде шарфов. На головах странные колпаки, того же цвета.

Ё-о мое! Так это ж ролевики-реконструкторы! Вон у мужиков ружья старинные. И одежда под старину. И сабли.

Но я-то как к ним попал?

– Чего смотришь, будто чертей углядел? Пойдем, с тобой Петр Лексеич говорить хочет, - позвал разбудивший меня мужик.

– Какой Петр Алексеич?

– Очумел совсем спьяну?
– возмущенно воскликнул тот.

Судя по голосу, был он довольно молод. Да и глаза выдавали возраст. Если бы не солидная русая борода, то, возможно, выглядел бы этот Алексашка не старше меня. Интересно, если я бриться перестану, у меня такая же борода вырастет? Или такая, как у того длинного? Провожу рукой по щекам, ощущая густую щетину - пожалуй, не хуже чем у этого борода получится.