Я хрупкая, но рождена тобою...

О, не губи ж меня безвременно! Глядеть

На божий мир так сладко и спускаться

В подземный мир так страшно, - пощади!

1220 Я первая тебе сказала "папа",

И ты мне первой - "дочка". Помнишь, я

К тебе взбиралась на колени с лаской?

О, как ты сам тогда меня ласкал!

Ты говорил: "Увижу ль я, малютка,

Счастливою женой тебя? цвети,

Дитя мое, на гордость нам, Атридам!"

А я в ответ, вот как теперь, твоих

Касаясь щек: "О, если б дали боги

Тебя, отец, когда ты будешь стар,

В дому своем мне нежить, вспоминая,

1230 Как ты меня, ребенка, утешал!"

Все в памяти храню я, все словечки!

А ты забыл, ты рад меня убить...

О нет, молю тебя, тенями предков

Пелопа и Атрея заклинаю

И муками жены твоей, отец,

Моей несчастной матери, которой

Сегодня их придется испытать

Из-за меня вторично... сжалься, сжалься!..

Парисов брак!.. Елена!.. Разве ж я

Тут виновата чем-нибудь? Откуда ж

Твой приговор?

Ты сердишься, отец?

Ты не глядишь? О, если смерти надо

Меня обнять, дай унести в могилу

1240 Наследие мое, твое лобзанье..,

(Ласкаясь к нему, плачет.)

Ты, мой Орест, отстаивать друзей

Твоя рука еще не научилась,

Но плакать ты со мною можешь, брат,

Моли ж отца слезами, чтоб меня

Не убивал.

Когда мы в горе, дети

Не говорят, а понимают все.

Орест плачет и ручонками трогает лицо отца.

Смотри, отец, тебя без слов он молит,

Уважь мольбу и сжалься: дай мне жить!

Мы, два птенца твои, лица касаясь

Отцовского, ласкаемся к тебе:

Один - совсем малютка, я - побольше.

Что ж я еще придумаю сказать?

1250 Для смертного отрадно видеть солнце,

А под землей так страшно... Если кто

Не хочет жить - он болен: бремя жизни,

Все муки лучше славы мертвеца.

Корифей

Преступная Елена, сколько бедствий

Принес семье Атридовой твой брак!

Пауза.

Агамемнон

(твердо)

Что стоит слез, что - нет, - я различаю,

Рожденных мной люблю... И ум мой цел.

Дерзать мне страшно, женщина, о, страшно!

Но не дерзнуть страшней... и... нож готов...

(К дочери.)

Ты видишь там весь этот флот, и войско,

1260 И меди блеск на греческих царях:

Им нет пути к твердыням Илиона

И славных стен Приама нам не взять,

Коль я, презрев богиню и провидца,

Тебя в живых оставлю, - поняла?

Что, похотью палимые, ахейцы

Вблизи своих заснувших кораблей

В мечтах казнят фригийцев, чтоб не смели

Отныне жен у греков похищать...

Там, в Аргосе, твоих сестер, пожалуй,

Они убьют, меня убьют и вас...

Коль жертвы я не принесу богине,

Презрев ее священные права.

1270 Дитя мое... Не Менелая волю,

Как раб, творю... Эллада мне велит

Тебя убить... ей смерть твоя угодна,

Хочу ли я иль нет, ей все равно:

О, мы с тобой ничто перед Элладой;

Но если кровь, вся наша кровь, дитя,

Нужна ее свободе, чтобы варвар

В ней не царил и не бесчестил жен,

Атрид и дочь Атрида не откажут.

(Уходит, не глядя на женщин.)

"ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ"

Клитемнестра и Ифигения.

Клитемнестра

О малютка, и вы, о чужие,

Жребий казни, и ты,

О отец, уступивший Аиду дитя...

. . . . . . . . . . . . . . . .

Ифигения

О родная, и ты, песня муки

1280 Для обеих одна;

Этот луч в небесах - он уж больше не мой,

Это солнце погаснет...

О, увы мне, увы мне, увы!

Ты, о Иды венец снеговой,

Вы, о склоны, где плод свой нежный,

Сорвав с груди материнской,

Умирать царь Приам оставил,

Иль затем вы, о склоны, тогда

Сберегли Париса Идея,

1290 Чтоб он Иду прославил в Трое?