нового времени.

Еврипид - большой мастер диалога; традиционная стихомифия (диалог, где

каждая реплика равна одному стиху) превращается у него в обмен живыми,

краткими, близкими к разговорной речи, но не теряющими драматического

напряжения репликами, которые позволяют показать разнообразные оттенки и

повороты мысли говорящего, его сомнения и колебания, процесс размышления и

созревания решения. Одним из излюбленных приемов Еврипида в организации

речевых сцен является агон - состязание в речах, часто приобретающее в

пределах пьесы вполне самостоятельное значение. Столкновение двух

противников, отстаивающих противоположные взгляды по различным общественным

или нравственным вопросам, строится по всем правилам красноречия, отражая

сильное влияние современной Еврипиду ораторской практики. В качестве примера

достаточно привести происходящий в присутствии Менелая спор Гекубы с Еленой

из трагедии "Троянки". Елена, приговоренная решением греков к смерти,

поочередно выдвигает в свое оправдание несколько мотивов, которые Гекуба

отвергает в той же последовательности в своей речи: Елена перекладывает вину

на трех богинь, избравших Париса судьей в их споре о красоте, - Гекуба

считает этот рассказ нелепым вымыслом, ибо в каких доказательствах своей

красоты нуждается Гера, имеющая супругом самого Зевса, и зачем бы стала

Паллада обещать Парису власть над ее собственным городом Афинами? Елена

видит причину охватившей ее любви к Парису во вмешательсгве Киприды, -

Гекуба объясняет ее измену мужу красотой и богатством Париса. Елена уверяет

Менелая, что не раз пыталась бежать из Трои в ахейский лагерь, - Гекуба

изобличает ее ложь неопровержимыми доказательствами.

Особую роль, по сравнению с его предшественниками, играют у Еврипида

прологи и эпилоги. Сравнительно редко пролог возникает непосредственно из

драматической ситуации или призван ввести зрителя в мир чувств и переживаний

героя, как это бывает у Эсхила и Софокла; гораздо чаще пролог у Еврипида

содержит простое и суховатое изложение обстоятельств, предшествующих сюжету

данной драмы, с тем чтобы по ходу ее можно было уделить больше внимания

человеку, чем событию. Аналогичным образом эпилог чисто внешне присоединяет

к уже совершившимся событиям сообщение о дальнейшей судьбе их участников. В

трагедиях, относящихся к последним годам творчества Еврипида, неизменно (за

исключением "Финикиянок") используется прием deus ex machina: бог,

выступающий уже в самом конце драмы, связывает ее с традиционным вариантом

мифа, установлением какого-нибудь обычая или религиозного культа. Особую

роль играет этот прием в трагедиях интриги и случая, и, может быть, как для

самого Еврипида, так особенно для его зрителей, появление deus ex machina

было той последней нитью, которая соединяла непостижимую волю бессмертных

богов с жизнью простых смертных - полной страданий, трагических случайностей

и избавлений от неминуемых бедствий.

Таким образом, в выборе художественных средств, как и в трактовке

мифологических сюжетов и в изображении человека, Еврипид настолько далеко

отошел от принципов классической афинской трагедии, что его творчество

обозначало, по существу, конец античной героической драмы и было плохо

понято современниками, все еще искавшими в трагедии идеальных героев и

цельных людей. Тем более значительным было, однако, влияние Еврипида на

последующую литературу античного мира, окончательно расставшегося с

иллюзиями полисной солидарности и божественной справедливости. Уже в

эллинистическую эпоху достигнутый Еврипидом уровень в изображении

внутреннего мира человека сказывается как в эпосе ("Аргонавтика" Аполлония

Родосского), так и в новоаттической комедии, которая, кроме того, развивает

разработанную Еврипидом технику построения интриги. Для ранних римских

драматургов (Энния, Акция, Пакувия) трагедия Еврипида является

преимущественным источником сюжетов и обработок. Обращался к ней и Сенека:

его "Медея" и "Безумный Геракл" основываются почти целиком на одноименных

трагедиях Еврипида, в "Троянках" совмещены "Троянки" и "Гекуба", в "Федре"