От волнения я не мог усидеть на месте, начал прохаживаться по общему залу, пока Беранель не рявкнул раздраженно:

–  Не мельтеши!

Пришлось взять себя в руки. Расположившись на лестнице между первым и вторым этажами, я, по выражению Нюки, "приготовился обозревать окрестности". И к своему позору заснул. Липкое покрывало сновидений успело плотно укутать мои невнушительные плечи, как что-то загрохотало. Я подскочил. Сердце в груди загудело громче набата.

–  Стоять, кролики перепуганные!
– заклокотала из-под потолка Нюка отпрянувшим от окон людям.

Оказывается, всего лишь задремавший жрец Всевеликого свалился со стула. Специально или нет, некогда выяснять. Разозлившись больше на себя, чем на него, я отправил служителя в кладовку под лестницей и пригрозил запереть, если тот еще раз покажется мне на глаза.

Дабы не растерять остатки купеческого уважения, я поспешил отрабатывать обещанный гонорар, выглядывая в окна, заодно проверяя магические маячки: не потухли ли, не разрядились? Пока все было в порядке.

–  Может, в городе еще есть чужаки, и твои одержимые заявятся к ним? Нас для них слишком много, - предположил сине-малиновый. В глубине души я на это тоже очень надеялся. Но сердце подсказывало - к нам и только к нам!

С небольшими передышками, мы дотянули до четырех утра. Вот тогда-то оно и началось.

Бушевавшая всю ночь гроза умерила ярость, нехотя, поползла за горы, чтобы оттуда, неудовлетворенно ворча, грозить Нитересу костлявыми пальцами молний. Ветер тоже стих, успокоился. Защитники "Подковы" некстати расслабились…

И тут стекло среднего окна в общем зале разлетелось мелкой крошкой. Выворачиваемая ударом чудовищной силы, на стол рухнула рама. В образовавшийся проход один за другим хлынули красхи. Четыре, пять… Восемь! Как их проглядели? Откуда их столько, пожелавших дармовой молодости?

Выпустив в мир давно заготовленные заклинания, я почувствовал, как в ужасе застыли на своих позициях измотанные ожиданием люди, как затряслись их тела, затекшие в неудобных позах. Срочно что-то предпринять, дабы вывести бедняг из ступора. Перебьют же, как кроликов перед княжеским приемом!

–  Играйте!
– зло рявкнул я на притихших музыкантов.
– Играйте, трусы, чтобы вокруг не происходило!

Красхи в черных плащах, с бледными бескровными лицами, с горящими нечеловеческим красным огнем глазами, напали на купцов… Вернее, на приготовленных мною несколько мгновений назад призраков. Это было все, на что я был способен: на пару минут создать подобия людей, даже теплых и плотных на ощупь… Но этого хватило спрятавшимся за стойкой и столами защитникам, чтобы метнуть в красхов отравленные ножи.

Я хорошо помнил слова Нюки: "Если погибнет одержимый тогда, когда в нем находится глубинный дух, погибнет и дух…" Оставалось проверить это.

Двое упали сразу. Остальные, похоже, нарядились более основательно. Маленькие ножи застряли в их одежде, либо отскочили от металлических нашивок. Что ж, для такого случая у нас припасено еще кое-что.

Стоявший на лестнице чуть выше меня человек, бросил вниз сеть. Метко, молодец! Почти всех накрыл. Мы выиграли несколько секунд. И наши бойцы вновь метнули ножи. Но разве удержит сеть шестерых… нет, уже четверых красхов?

Я на миг закрыл глаза, чтобы не видеть того, что происходило с тщетно сопротивлявшимися внизу бойцами. Но их крики еще долго будут преследовать меня во сне.

Трое… А мы не успевали. Один из них, самый высокий и ловкий красх, направился к парадной лестнице. Остальные рыщут внизу, заглядывают под столы, вышибают двери в кладовки… Прости меня, Всевеликий, где-то там сидит твой жрец, если не околел с перепугу. И если он действительно жрец, а не тот, за кого я его принимаю. Мне отсюда не видать, нашли ли несчастного. Защити его сам, я не сумею!

Отчего же медлят остальные? Да, яд был только на клинках тех, кто погиб внизу. Но кроме яда есть еще средства…

Как- то подозрительно малолюдно стало на первом этаже. Часть бравых защитников струсила, рванула по узенькой боковой лесенке наверх. Куда же вы, трусы?!

–  Играйте!
– зашипел я вновь притихшим музыкантам.
– Или с вами расправлюсь я!

Было слышно, как скрипнула первая ступенька "моей" лестницы. Она всегда скрипит, когда на нее наступают… Ну же, бойцы мои отважные, чего вы медлите?!

Я вытащил нож. Не отравленный, к сожалению. Руки дрожали, но я всячески старался совладать с этой дрожью. Я не должен промахнуться. Я держал его лезвием вперед на свободно раскрытой ладони.

Подойди ближе, красх! Я старался не смотреть в красные глаза, искаженное злостью уже не человеческое лицо. Тварь жаждала жертвы. А я стоял перед ней, словно сосуд, наполненный жизнью, кровью… теплой вкусной кровью… Я чувствовал ее голод и чуть не опоздал.

Когда нас разделяло ступенек пять, я заставил себя выпустить заклинание. Клинок сорвался с ладони и вошел красху в шею. Я не сразу понял, что промахнулся. Одержимый пошатнулся, но удержался на ногах. И сделал еще шаг в мою сторону. Я же остолбенел, прикованный страхом, не в силах сдвинуться с места. Моя погибель протянула руки, чтобы разорвать жертву на части.