Рысина ухватилась за рукоятку «браунинга». Слова про то, что Сергеев будет ронять мебель, ей явно пришлись не по душе.

Светловолосый демонстративно отставил в сторону руку с тубой, положил шприц на каминную полку и отступил в сторону. Лоб его покрылся крупными каплями пота, глаза выцвели. Талант быть убедительным, когда надо, Сергеев за годы бездействия не потерял.

— Вот так-то лучше, — сказал Сергеев. — И давайте сразу договоримся — наручники, транквилизаторы и прочие средства насилия над личностью исключаются. Только замечу — готовьтесь к худшему, не пожалею, серьезно говорю.

Сергеев сделал полшага от стены. Бритый не шевельнулся, Рысина тоже, а более тупой, чем напарник светловолосый сунул руку за обшлаг, щеря зубы.

— А по мордасам? — осведомился Михаил, не повышая голоса. За доли секунды он очутился рядом с ротмистром Шечковым, и прихватил его за локоть.

— Ой-ей-ей-ей! — запищал тот жалобно. — Ой-ой!

Сергеев тут же отпрянул, как ужалившая грызуна кобра, а ротмистр, покрывшийся испариной за доли секунды, осторожно, при помощи здоровой левой, вытащил из-за обшлага собственного пиджака бессильно висящую правую.

Демонстрация была убедительной. Ротмистр Краснощеков стоял неподвижно, дергая глазом. Рысина смотрела задумчиво, можно даже сказать с тоской, так и не убрав руки с рукояти своего древнего пистолета.

— Вы удивительно похожи на покойного деда, Михаил, — сказала она, приподняв бровь, — просто удивительно!

И хихикнула своим неприятным, визгливым смехом.

— Что делать будем, Краснощеков? — спросил Сергеев бритого. — Ехать или дальше проверять — кто и кого круче?

— У нас инструкция вас не трогать.

— Да? — удивился Михаил. — Инструкция? А твой напарник, вот, за пушку хватался. Или у него там водяной пистолетик?

Бритый промолчал. Доблестному офицеру Охранного отделения, ранее офицеру ФСБ, а еще ранее — он просто не застал, редко приходилось попадать в такие ситуации. Неудобные. Нерегламентированные. Приводящие к непредсказуемым последствиям. В общем, говно, а не ситуация.

Мочить нельзя, бить не рекомендовали. И правильно не рекомендовали. Что он сам себе враг — этого непонятного Касаткина-Сергеева трогать? Приказали привезти, а кто, что — не объяснили. И как такого силой вести — тоже непонятно.

— А ты попробуй, договорись! — сказал вдруг Сергеев-Касаткин, словно читая мысли. — Не всю же жизнь всех за грудки хватать?

Краснощеков посмотрел на белого, как мел, коллегу, прижимающего к телу безжизненную руку, и подумал, что хватать этого неразъясненного господина за грудки он не будет точно.

— Вы им поясните, Елена Александровна, — продолжил Сергеев, — что я с ними сам поеду, если не будут баловаться. Я-то к вам за этим и приехал, кого-нибудь из своих отыскать. А по вашей наколке — прислали каких-то дуболомов, которым только веники вязать, а не живых людей.

Сергеев сел в кресло и, нашарив на столике пачку сигарет, снова закурил.

— У нас инструкции, — повторил бритый, глядя в сверкающий пол.

— Поедет он с вами, — сказала Рысина, ухмыляясь. — Что, Миша? Он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог? Уму разуму учишь?

— А вы бы ещё группу захвата вызвали, — ответил Сергеев, — тогда бы и мебель бы заодно поменяли.

— Заодно с чем? — переспросил непонятливый Краснощеков.

— Заодно с группой захвата, — пояснила Рысина, не глядя на ротмистра. — Это он намекает, что вам бы после этого понадобилась новая группа захвата, а мне — новая мебель. Он с детства мальчик самоуверенный.

— Нехорошо, — сказал Сергеев, — не по-родственному себя ведете, бабушка…

— Еще раз назовешь меня старушкой — отстрелю яйца. Я инструкций тебя не трогать не получала. Попросили позвонить — позвонила. А инструкции … Обычно, я их другим даю.

— Догадался уже. Дедушка хоть знал, Елена Александровна?

— Шутите, Миша?

— Да куда уж шутить? Я серьезно.

— Знал, если это вас утешит.

— Но не все?

— Но не все. Кто, вообще, может сказать, что знает все о другом человеке?

— Хороший был, наверное, брак? — спросил Сергеев, задумчиво.

— Неплохой. Поверьте на слово.

— Ну, да. Верю, конечно. Единство душ. Общность интересов.

— Вам когда-нибудь говорили, что вы на редкость неприятный человек, Сергеев?

— Бывало разное, Елена Александровна.

— Ну, тогда — уже легче, я не одинока. Мы с вашим дедом прожили достаточное количество лет, чтобы не считать наш брак случайностью. Может быть, в этом браке было немного чувств. На мой взгляд — чувства не главное. Но, уж поверьте, взаимопонимания было в избытке.