На месте покушения на народного депутата Блинова — живых не было. Показаний снимать было не с кого. Трупы — присутствовали, это да! Но труп — штука удобная. Он ничего не скажет, его и допросить нельзя, и по почкам бить бесполезно, но для оставшейся в живых фигуры такого калибра, как Блинчик, не показать рвение было просто невозможно! Более того, это было просто губительно для карьеры. И рвение показывали. Еще и как показывали.

«Заказухи» за последние годы стали делом обычным. Бизнесменов, политиков и банкиров отстреливали, как уток осенью — кого влет, кого с подхода — правил не существовало. Гремели взрывы, тявкали пистолеты с глушителями, рассыпали дробь автоматы. В ход шли цепи, биты, ножи, автомобили, яды. В каждом городе, в любой компании — бандитов, коммерсантов или ментов, всегда находилось, как минимум два человека, у которых едва ли не вчера появился покойный друг или знакомый. Народ к такому положению вещей привык, и если сообщение о расстреле Листьева в недавнем прошлом вызвало стон у всего населения бывшего Советского Союза, то самые резонансные преступления спустя четыре года не вызывали никакого ажиотажа.

— Что там? Убили? А… Ну, убили, так убили.

Из визиток убирались ставшие ненужными, а иногда и опасными, карточки, замарывались строчки в еженедельниках, фамилия покойного исчезала из телефонных книжек мобильников и появлялась на дорогой кладбищенской плите, вместе с портретом. Достаточно часто, фамилия и не всегда светлый образ ушедшего, так же быстро исчезал и из памяти тех, кто глушил водку на поминках и клал дорогие цветы на крышку последнего пристанища — полированного, с бронзовыми ручками и длинными бронзовыми винтами вместо гвоздей.

У правоохранителей были свои привычки и инструкции. Убили банкира М — шумим неделю, ищем две, через пару лет — дело закрываем или не закрываем — кто о нем помнит?

Убили гражданина Ж, самого простого гражданина — не шумим — зачем шуметь, невелика птица, делаем вид, что ищем с недельку — остальное так же, как в случае с банкиром М.

Убивают предпринимателя К, он же — преступный авторитет Л — ну, и хрен с ним. Ворон ворону глаз выклевал. Пошумим, для порядка, а дадут денег — поищем для виду. Чего надрываться — сами найдут, у них сыск поставлен — мама, не горюй! Тем более что все обычно знают — кто, кому и на какую мозоль наступил.

И только когда дело касается первых лиц государства, такая тактика не подходит. Не подходит никак! Не потому, что нужен результат. Он нужен всегда, но — увы, необходимое условие далеко не всегда есть условие достаточное. Нужен шум. Нужно обозначить действие. Нужно максимально высунуться, одновременно не проявляя инициативы, что бы не сделали ответственным за результат, а, в последствии, и козлом отпущения.

Пляска с исполнением сложных «па» шла вокруг Сергеева и Блинчика непрерывно. Михаил в этой истории был, как пятая нога у собаки — крайне неудобный тип. И рангом ниже, чем Блинов — но не отмахнешься. Все же чиновник и немаленький, и министерство не сугубо гражданское, а совсем даже наоборот. Высокопоставленные милицианты шли палату стройными рядами — с соболезнованиями, вопросами, негодованием по поводу беспредела и прочими глупостями. Следователи тоже шли — задавали вопросы, что-то писали — Сергеев заранее знал результат и поэтому раздражался.

Следователей врачи гнали поганой метлой — не то у больных было состояние, чтобы показания давать. А вот остановить поток генералов удалось только Плотниковой, и то далеко не сразу. Жестко проинструктированная ею охрана намертво перекрыла вход на этаж и визиты кончились.

Единственный утренний визит, который не выходил из головы Михаила — был визит господина Титаренко. Не выходил он из головы настолько, что даже помогал Сергееву не проваливаться в тяжелый медикаментозный сон, хотя спать хотелось — страшно: болела голова, и ныли разбитые мышцы. Блинчик тоже выглядел — краше в гроб кладут. Бледный, с синяками под глазами он похрапывал на соседней кровати, мгновенно выключившись сразу после того, как Плотникова попрощалась и пообещала, что ни один человек — ни в форме, ни в штатском к их палате и близко не подойдет.

А не спал Сергеев вот почему. Утреннее покушение, несмотря на серьезность и мощную техническую подготовку было все-таки цирком. Не по намерениям, разумеется, тут все было «по-взрослому», а вот по исполнению — балаган первостатейный.

Сергеев, в его прошлой жизни, такой цирк из дела требующего деликатности и точности устраивать явно бы не стал. Зачем стрелять из пушки по воробьям, если можно обойтись более действенными и менее дорогостоящими шагами? Такое полотно можно создать только скупым и расчетливым мазком мастера. Дилетанты, со своей склонностью к внешним эффектам, просто «запарывают» холст.

Те, кто демонстрировал силу сегодняшним утром, дилетантами не были. Но «школы», настоящей «школы», которую давала Контора, у них не было. Одаренных диверсантов, профессиональных убийц, способных, уж простите за цинизм, на творчество в своем крайне специфичном ремесле, на просторах бывшего Союза растили две организации — КГБ и ГРУ. Именно из их учебных классов в мир выходили настоящие мастера своего дела — крутые профессионалы, чистильщики из мира «плащей и кинжалов». Остальные могли быть ремесленниками разного калибра, но всегда оставались на голову ниже. Или на насколько ступеней ниже. А если быть до конца честным — ступенями дело не обходилось, разница была на целый лестничный пролет.

Блинова не собирались пугать. Его собирались убить и подготовились к этому вдумчиво, прилежно, вкатав в подготовку бешеную кучу денег, не пожалев неплохие кадры и технику. И при всем, при этом — сделано все было так неуклюже, что Михаил просто диву давался. Любой «летеха»-диверсант ликвидировал бы прокол мельком взглянув на схему рекогносцировки. Бить машину надо было в самом узком месте, с двух точек — в лоб, как и было сделано, и из кювета, что сделано, на их счастье, не было.

Конечно, даже самый светлый ум из тех, кто планировал операцию по устранению Блинчика, не мог предусмотреть, что в салоне обреченного автомобиля окажется Сергеев. Да и мог же он смотреть в этот момент в другую сторону? Трепаться по телефону? Дремать, в конце-концов? Даже великие планы, бывало, рушились из-за роковой случайности! Как там в песенке? «Враг заходит в город пленных не щадя оттого что в кузнице не было гвоздя»?