Шрифт:
Хочу с гранатой прыгнуть под колеса,
Но знамя части проглотить успеть.
Потом молчать на пытках и допросах,
А перед смертью — про Катюшу спеть.
Бодун крепчал... Пора принять таблетку.
В ушах пищал секретный позывной.
По выходным так хочется в разведку...
Айда, ребята? Кто из вас со мной?
Сентябрь 1984 (Приводится по распечатке Людмилы Воронцовой, 1984)
Похороны шута
Еловые лапы охотно грызут мои руки54 Горячей смолой заливает рубаху свеча.
Средь шумного бала шуты умирают от скуки Под хохот придворных лакеев и вздох палача.
Лошадка лениво плетется по краю сугроба. Сегодня молчат бубенцы моего колпака55.
Мне тесно в уютной коробке отдельного гроба. Хочется курить, но никто не дает табака.
Хмурый дьячок с подбитой щекой Тянет-выводит за упокой.
Плотник Демьян, сколотивший крест,
Как всегда пьян. Да нет, гляди-ка ты, трезв...
54 Иногда автор пел «Смотрите — еловые лапы грызут мои руки». 55 В более ранней рукописи 1984 года две первые строки данной строфы имеют вид: «Но я понял, что смерть — это штука пониженной пробы / Фальшиво звенят бубенцы моего колпака».
Снял свою маску бродячий актер.
Снял свою каску стрелецкий майор.
Дама в вуали опухла от слез.
И воет в печали ободранный пес.
Эй, дьякон, молись за спасение божьего храма!
Эй, дама, ну что там из вас непрерывно течет?56 На ваших глазах эта старая скучная драма Легко обращается в новый смешной анекдот!
Вот возьму и воскресну! То-то вам будет потеха... Вот так, не хочу умирать, да и дело с концом. Подать сюда бочку отборного, крепкого смеха! Хлебнем и закусим хрустящим соленым словцом.
Пенная брага в лампаде дьячка.
Враз излечилась больная щека.
Водит с крестом хороводы Демьян.
Эй, плотник, налито!
— Да я уже пьян...
Спирт в банке грима мешает актер.
Хлещет стрелецкую бравый майор.
Дама в вуали и радостный пес Поцеловали друг друга взасос.
Еловые лапы готовы лизать мои руки.
Но я их — в костер, что растет из огарка свечи.
Да кто вам сказал, что шуты умирают от скуки? Звени, мой бубенчик! Работай, подлец, не молчи!
56 В более ранней рукописи 1984 года эта строка выглядела так: «Эй, дама, напрасно вы льете свой траурный пот».
Я красным вином написал заявление смерти. Причина прогула — мол, запил. Куда ж во хмелю? Два раза за мной приходили дежурные черти.
На третий сломались и скинулись по рублю.
А ночью сама притащилась слепая старуха. Сверкнула серпом и сухо сказала: — Пора!
Но я подошел и такое ей крикнул на ухо,
Что кости от смеха гремели у ней до утра.
Спит и во сне напевает дьячок:
— Крутится, крутится старый волчок! Плотник позорит коллегу Христа —
Спит на заблеванных досках креста.
Дружно храпят актер и майор.
Дама с собачкой идут в темный бор.
Долго старуха тряслась у костра,
Но встал я и сухо сказал ей: — Пора...
Сентябрь 1984 (Приводится по распечатке Людмилы Воронцовой, 1984)
Чёрные дыры
Мы хотим пить61 Но в колодцах замерзла вода.
61 В более поздней редакции — «Учимся пить...» (ср. этот вариант с последней строкой стихотворения «Ржавая вода»).
Черные, черные дыры Из них не напиться Мы вязли в песке и скользили по лезвию льда И часто теряли сознание и рукавицы
Мы строили замок, а выстроили сортир Ошибка в проекте, но нам, как всегда, видней Пусть эта ночь сошьет мне лиловый мундир Я стану хранителем времени сбора камней62
Я вижу черные дыры
Холодный свет.
Черные дыры Смотри, от нас остались Черные дыры Нас больше нет Есть только Черные дыры
Хорошие парни, но с ними не по пути Нет смысла идти, если главное — не упасть Я знаю, что я никогда не смогу найти Все то, что, наверное, можно легко украсть
Но я с малых лет не умею стоять в строю Меня слепит солнце, когда я смотрю на флаг И мне надоело протягивать вам свою Открытую руку, чтоб снова пожать кулак
Я снова смотрю, как сгорает дуга моста Последние волки бегут от меня в Тамбов