– Но ты вернулась в моду.

– Да.

– Почему?

– Я соскучилась по ней. Я соскучилась по лицам, которые зрительно съедают тебя.

– И ты чувствуешь, что это твое?

– Нет.

– Тогда, почему ты здесь? Зачем тебе все это? Делай то, что тебе по-настоящему нравится!

– Дело в том, что я уже не знаю, что мне нравится. Тем более, это мой долг.

– Долг? Перед кем?

Изабелла выглядела сбитой с толку. Ева погрустнела во взгляде, который стала прятать и отдалять от Изабеллы. Она нагнула голову, будто размышляя над чем-то. Потом резко подняла ее и с улыбкой на лице сказала:

– Как-то это все уныло! Тебе не кажется? Пойдем, потанцуем! Я так давно не отрывалась!

Сквозь сон Ева стала ощущать реальность. Она стала понимать, что просыпается. Хотя, от этого ее веки не становились легче. Ей хотелось подержать их закрытыми еще немного, будто набираясь сил. Во рту у нее была невыносимая пустыня. Все было настолько сухо, что казалось, будто ее слюна перестала выделяться. Снова это невыносимое чувство – похмелье. И сначала Ева не понимала где она. Сквозь размытый взгляд она сказала:

– Что за черт?

Она стала наблюдать незнакомую комнату, где она лежала на одной кровати с девушкой, лицо которой казалось ей знакомым. От оживленности Евы эта девушка по имени Изабелла проснулась и первым делом глянула на Еву с одобрением. Ева, резко подорвавшись с кровати, будто забыв о своем похмелье, заявила с криком:

– Черт! Как можно было так напиться! У меня же самолет в 12 часов!

Настенные часы показывали без двух минут 11. Изабелла, пытаясь поймать суть, сказала тихим голосом:

– Ева, куда ты так торопишься? Побудь еще немного!

– Заткнись! У нас ничего не было! Понятно? – обеспокоенным голосом говорила Ева, пытаясь как можно быстрее натянуть на себя недостающие вещи и собрать свою сумочку, - Я асексуал! Я презираю секс! – говорила она.

Изабелла сделала иронично удивленную гримасу и сказала:

– Так это и дураку понятно, что у нас ничего не было. Ты вчера так напилась, что я тебя до порога еле донесла, не говоря уже о постели.

– Правда? – приостановившись, сказала Ева, - Я действительно так сильно напилась?

– А то! – со смехом сказала Изабелла, отперевшись чуть повыше на своей кровати, - Мне так и не удалось узнать, в какой гостинице ты остановилась. Вытянуть из тебя что-то вменяемое я была не в силах. Поэтому, у меня не оставалось выбора, как привезти тебя в свой номер.

Ева задержала свой взгляд на Изабелле и сказала:

– Ясно. Спасибо. Сколько времени займет дорога в аэропорт?

– Около 40-ка минут.

– От, черт! – сказала Ева, снова засуетившись.

Сквозь мысли об аэропорте и скоропостижные движения своих рук она вдруг вспомнила, как зовут ее подругу, с которой она провела столь буйный вечер. Осознав, что ей пора, она сказала:

– Что ж, спасибо, Изабелла! Мне надо бежать! – рванув к двери, чтобы закрыть их с той стороны.

– Эй! Постой, Ева! А как же кино? – сказала вслед Изабелла, пытаясь успеть сказать Еве.

– Кино? – переспросила Ева, остановившись в дверном проходе.

– Да. Помнишь, мы с тобой обсуждали твою возможность сыграть в кино? – сказала Изабелла.

– Ах, да! Точно! – начиная копошиться в своей сумочке.

– Кастинг будет летом. Но я постараюсь договориться с режиссером…

– Кастинг? – переспросила Ева, достав из сумочки визитку и задержав ее в своей руке, - Я не принимаю участие в кастингах. Никогда. Вот, держи. – отдав визитку, - Если что, позвонишь мне.

Получив визитку и держа ее в своих руках, Изабелла чувствовала себя обескураженной. Ева была такой резкой с утра, что она не успела как следует подумать и поговорить с ней. Будто все, что говорила и делала Ева, было во сто раз важнее. И она действительно так думала. Время Евы было ценнее, и она не стала забирать его у нее. Она лишь смотрела на то, как она закрыла за собой дверь, сказав, совершенно твердо и тактично:

– Мне пора. Пока.

XXXIII Глава

Ева была занята как никогда. Будучи снова на Олимпе, она была вынуждена много работать. И это невероятно выматывало ее. Но она терпела, сквозь стиснутые зубы, как обычно.

Она снова стала одной из самых востребованных моделей мира. И второй пик славы ей казался более тяжелым, чем когда она достигла славы на заре.

Ева не уставала признавать в сотнях интервью, что с антисексизмом покончено. Она говорила, что все позади, и сейчас у нее свои дела; что никто не обязан наследовать ее. Напротив, остатки поклонников именно социологии Евы создавали свои неформальные кружки, якобы продолжая постулаты Евы Адамс, и завлекая в них других людей. Все это интересовало прессу. Но Ева выглядела невозмутимой. Даже когда ей говорили, что многие ее фанаты перекочевали в ЛГБТ, полностью отрицая ее, Ева улыбалась.