Сначала я перезвонила Андрею. Алёна будет ругаться, и сильно, её я оставила на потом.

Но и Андрей отчитал меня, только сухо и кратко. Я смылась из города, не предупредив его, вот ужас-то! И телефон недоступен! Кошмар! Смерть мне!

Друг сердито прервал меня, велев не паясничать. Сказал, что они собирались встретиться сегодня и всё обсудить, но раз я намерена развлекаться, перенесём на завтра. И ещё спросил, не собираюсь ли я устраиваться на работу снова. Ну конечно, Даша на работе - Даша с утра до вечера под рукой, потому что на подобные безумства после напряжённого дня сил у меня никогда не оставалось.

Но, он прав, работать, конечно, надо.

Трубку я положила, отговорившись роумингом.

Мы не стали особо долго бродить по городу - до регистрации опять оставалось немного. Сразу поехали в аэропорт.

Пройдя регистрацию и сдав вещи в багаж, мы пошли ужинать в маленькое кафе. И тут я задумалась. Роман с такой уверенностью оплачивал любые счета - где он работает?

Я и спросила.

Он рассмеялся и ответил, что нигде. И если меня интересует, много ли у него средств, то я не должна волноваться - очень много. Он, видите ли, оказывает некоторые частные услуги.

Очень неприлично получилось. Я заверила его, что меня совершенно не волнуют его финансы, и безразлично, есть ли они вообще. Роман прижал мою руку к губам, похоже, скрывая смешок, и сказал, что прекрасно это знает.

Тем не менее, я решила, что во время ожидания я могу получить ещё одну часть правды.

– Ты хочешь услышать про меня или про Андрея?

– Про тебя. Про Андрея мне тоже жутко интересно - но пусть он сам расскажет.

– Рассказать тебе о мистиках?
– предложил Роман, и, дождавшись согласия, продолжил:

– Любой человек может изучать тайные искусства. Можно заниматься и классической медициной, и астрологией, и восточными боевыми искусствами - и однажды постичь истину. Вернее, не совсем постичь - просто как бы схватить её за хвост. И тогда начинаешь понимать, в каком направлении двигаться. У меня началось с изучения алхимии. Я обнаружил, что если под воздействием некоторых веществ сосредоточиться, а не расслабиться, и уметь отличить правду от лжи, можно чувствовать других людей. Сначала - просто чувствовать, потом понимать. Потом я научился обходиться без наркотических средств, своими силами. А потом… потихоньку я стал изменять реальность. Я знаю врачей, учёных, которым известно, как переделать мир - и потихоньку, понемногу они следят за порядком. Мистиков много, и они держатся друг друга во многих случаях. Есть даже сообщества. Есть и мировая ложа. Сразу скажу, с масонами мы не имеем ничего общего. В ложу мистиков может войти любой, кто открыл в себе силу и хочет управлять миром и его частями. Но не думай, что все хотят. Как видишь, ни Монах, ни я в ней не состоим. Но они за нами присматривают. Что бы чего не натворили, - он рассмеялся.

И в этот момент объявили посадку. Роман поцеловал меня и повёл к выходу.

38.

После взлёта темень за иллюминатором стала не такой непроглядной: впереди был грозовой фронт. Я с интересом разглядывала вспышки молний в клубах облаков. Очень красиво.

Объявление о вхождении в зону турбулентности я как-то прослушала, и Роман сам застегнул на мне ремень, отобрал сумку и положил её в ноги. Я продолжала смотреть в иллюминатор.

До первого лёгкого толчка.

– Что это?

Второй толчок, и люди заволновались.

– Рома, что это?
– я сжала его руку.

– Я, конечно, не авиатор, но сейчас гляну.

Толчки теперь более частые. Кажется, самолёт завалился на одно крыло.

Он застыл, прикрыв глаза. Некоторое время сидел неподвижно, потом сказал мне тихонько:

– Двигатель.

Самолёт снова завалился.

– Что? Двигатель неисправен?

39.

Нет! Почему?! Я только что получила новую жизнь! Почему её отбирают снова?

Я выпрямилась в кресле и застыла. Боюсь, что самообладания в этом не было никакого. Я могла кричать и рыдать, но не было ни сил, ни желания. Только редкие слёзы увлажняли уголки глаз.

– Даша.

Ласково, спокойно. Не надо меня успокаивать - всё же ясно.

– Даша, ты опять мне не доверяешь?

Я с трудом покачала головой:

– Прости.

Роман подёргал ремни, одел и застегнул мне туфли.

– Прекрати свою вселенскую скорбь, всё будет в порядке.

– Да? И самолёт не упадёт?

Все пассажиры, как один, повернулись ко мне. Народ заволновался и зашумел. Выбежали стюардессы, просили не волноваться, ходили - почти бегали - по салону, успокаивая людей. Те начали вскакивать с мест.

– Ну и что ты натворила?
– укорил меня Роман.
– Это называется - паника.

Паника. Люди, конечно, не бегали по салону, но шум начался ужасный. Мужской голос по громкой связи тоже попытался успокоить пассажиров, но без толку. Тогда кто-то, по-видимому, капитан, прикрикнул, и все ненадолго замолчали.