Паучок из брюшка выпустит тонкую паутинку, зацепит её за куст, ветер её подхватит, туда-сюда рвёт, а разорвать не может: она крепкая, как шелковинка.

Паучок на земле сидит. Паутинка между землёй и веткой в воздухе вьётся. Паучок сидит и мотает паутинку. Сам спутается – весь как в шёлковом шарике, – а паутинку всё больше отпускает.

Паутинка становится всё длиннее – ветер её сильнее рвёт.

Паучок ногами за землю держится, крепко вцепился.

Раз, два, три! – пошёл паучок против ветра. Откусил прицепленный конец. Рвануло порывом, оторвало паучка от земли. Полетели. Живей разматывай паутинку!

Поднимается воздушный шарик… Летит высоко над травой, над кустами.

Пилот глядит сверху: где бы спуститься?

Лес внизу, речка. Дальше, дальше!

Вот какой-то дворик, мухи вьются над кучей навоза. Стоп! Вниз!

Пилот паутинку под себя сматывает, катает лапками в шарик. Воздушный шарик всё ниже, ниже… Готово: посадка!

Кончиком паутинки зацепился за травку – приземлился!

Тут можно спокойно зажить своим домком.

Когда много таких паучков и их паутинок летает по воздуху – а это бывает осенью в хорошую сухую погоду, – в деревнях говорят: настало бабье лето. Серебрятся седые волосы осени…

Жёлтенькие пеночки стайкой кочевали по лесу. С дерева на дерево, с куста на куст. Каждое дерево, каждый куст облазят, обшарят снизу доверху. Где червячка, где жучка, бабочку найдут под листом, на коре, в скважине – всё подберут, вытащат.

«Тюить! Тюить!» – тревожно пискнула одна из птичек. Все сразу насторожились и увидели: внизу, прячась между корнями деревьев, то мелькая тёмной спиной, то исчезая в валежнике, крадётся хищный горностай. Его узкое тело извивается змеей, злые глазки сверкают в тени, как искры.

«Тюить! Тюить!» – запищали со всех сторон, и вся стайка поспешно снялась с дерева.

Хорошо, когда светло. Кто-нибудь да заметит врага, и все спасутся. А ночью прикорнут птички под ветвями, спят. Но не спят враги. Бесшумно раздвигая воздух мягкими крыльями, подлетит сова, высмотрит – и цоп! Брызнут во все стороны перепуганные сонные малыши, а двое-трое из них бьются в железных крючьях разбойника. Плохо, когда темно!

С дерева на дерево, с куста на куст пробирается стайка всё дальше в глубь леса. Шмыгают лёгкие птички по всей листве, в самые таинственные уголки забираются.

В середине чащи – толстый пень. На пне – уродливый древесный гриб.

Одна пеночка подлетела совсем близко к нему: нет ли тут улиток?

Вдруг серые веки гриба медленно поднялись. Два круглых глаза зажглись под ними.

Только тут разглядела пеночка круглое, как у кошки, лицо и на нём хищно загнутый клюв.

Испуганно шарахнулась в сторону. «Тюить! Тюить!» – переполошилась стайка. Но никто не улетает. Все собираются вокруг страшного пня:

«Сова! Сова! Сова! На помощь! На помощь!»

Сова только сердито щёлкнула клювом: «Нашли-таки! Поспать не дадут хорошенько!»

А уж со всех сторон слетаются мелкие птахи на тревожный сигнал пеночек.

Накрыли разбойника!

Крошечные желтоголовые корольки спустились с высоких елей. Бойкие синицы выскочили из кустов и смело кинулись в атаку; так и вьются, так и кружат перед самым носом у совы, насмешливо кричат ей:

«Ну-ка, тронь, ну-ка, поймай, догони, схвати! Попробуй-ка при солнышке, подлая ночная разбойница!»

Сова только клювом щёлкает и хлопает глазами: днём что она может сделать?

А птицы всё прибывают и прибывают. Писк и шум пеночек и синиц привлёк в чащу целую стаю смелых и сильных лесных ворон – голубокрылых соек.

Перепугалась сова, взмахнула крыльями – и наутёк! Уноси ноги, пока цела; забьют сойки клювами.

Сойки за ней. Гнались, гнались, пока совсем из лесу не выгнали.

Будут эту ночь спокойно спать пеночки: после этакой трёпки сова не скоро решится вернуться на старое место.

Вечером поздно возвращался охотник из леса в деревню. Дошёл до овсяного поля, глядит: что такое там, в овсе, тёмное ворочается?

Скотина разве забрела куда не следует?

Пригляделся – батюшки, медведь в овсе! Лежит на брюхе, передними лапами загрёб колосья в охапку, поджал под себя и сосёт. Развалился, посапывает от удовольствия; видно, по вкусу ему овсяное молочко.

У охотника пули с собою не случилось. Дробь одна мелкая (на птицу ходил). Да парень храбрый был.