Наташа внимательно кивала, иногда записывая особенно важные подробности в свою тетрадку. Кое-какие термины были ей непонятны, но, сердцем чувствуя их важность, она собиралась свериться дома с учебниками. Порой она задавала врачу наводящие вопросы...

– ...Вот и все, – закончил хирург. – Прошу прощения, но вы, очевидно, медик?

– Я юрист.

– И так разбираетесь в медицине?! Невероятно!

– Разве жена не должна знать о своем муже все? – невесело пошутила Наташа.

Хирург с восхищением оглядел ее.

– Возможно, мои слова прозвучат кощунственно, но вашему мужу повезло. Ради того, чтобы рядом оказалась такая потрясающая женщина, как вы, и жизни не жалко. Вы можете не беспокоиться за результаты операции – у вас хватит энергии, чтобы вытащить мужа из любой ситуации! Теперь я могу с уверенностью сказать: все будет отлично!

Наташа ответила на этот комплимент слабой улыбкой. Разумеется, ей было приятно выслушать его, но до блестящих результатов, на которые намекал хирург, было еще далеко. Чтобы их достичь, требовалось приложить все душевные и физические силы.

Когда врачи нашли, что Сергей достаточно окреп после операции, его выписали домой. Однако он был еще совершенно беспомощен, лежал пластом, и кормить его приходилось с ложки, как ребенка. Наташе пришлось взять на работе отпуск за свой счет. Иван Дмитриевич дал ей его под свою ответственность. Теперь жизнь напоминала Наташе забег на долгую дистанцию, проходящий по пересеченной местности: преодолеть его можно только стиснув зубы, отрешившись от всего постороннего. И это удалось Наташе блестяще.

Однажды ей позвонила Таня – узнать, как дела у больного. Неожиданно для себя Наташа сказала:

– Знаешь, у меня теперь совершенно не остается времени на бассейн. Абонемент пропадает. Может, походишь вместо меня?

Обрадованная подобной щедростью, Таня принялась благодарить Наташу, а та была удивлена: надо же, какие полузабытые вещи порой сами собой всплывают в памяти! Сверкающие в свете ламп мелкие волны на поверхности чистейшей воды, зеленоватое с синими полосами кафельное дно – все это казалось теперь рассказанной в детстве доброй сказкой, недостижимым раем. В мире Наташи теперь не было места простым удовольствиям, и, чтобы не опустились руки, требовалось ежедневно напоминать себе, что ничего еще не кончено, просто надо преодолеть трудный этап.

И Наташа не жалела себя, просиживала ночами у постели Сергея, пунктуально, по часам давала ему лекарства, научилась делать уколы не хуже заправской медсестры. Помимо этого, она готовила для мужа специальные протертые блюда. Блендера в доме не было, и не было лишних денег, чтобы приобрести в дорогом магазине престижную игрушку для жен «новых русских», поэтому Наташа все свободное время усердно растирала деревянной ложкой в металлическом сите проваренные продукты.

Приходилось готовить и еду для мамы и детей – Анна Александровна, потрясенная обрушившимся на семью горем, на глазах постарела и тоже нуждалась в заботе. А Коля и Анечка... Пожалуй, самым трудным для Наташи было не плакать в их присутствии.

– Мама, а почему папа все время спит? – наивно спрашивала девочка. – Пусть встанет! Я хочу к нему на ручки, хочу сказку про золотые галушки. Давай разбудим папу и пойдем все вместе гулять!

Наташа выкручивалась как могла – ни разу у нее не возникло побуждения прикрикнуть на девочку: «Отстань, не до тебя! Я тут из сил выбиваюсь, а ты лезешь!» Нет, старательно улыбаясь, она мягко говорила дочке:

– У папы болит животик, и доктор велел пить ему такие таблеточки, от которых хочется спать. Не грусти, Анечка, вот папа выспится, и животик у него пройдет. А сказку я тебе сама расскажу. Жил один человек, и плохо жил...

Выслушав историю о приносящих несчастье крохотных существах, Анечка заключила:

– А к нам злыдни не войдут! Я возьму веник и вымету их.

– Не войдут, Анечка! Не войдут! – горячо подхватила Наташа.

– Только ты, мама, называй меня «доня», как папа, – попросила девочка. – И про галушки сказку расскажи.

Нежно поцеловав Анечку, Наташа приступила к рассказу.

Постепенно, но неуклонно Сергей поправлялся. Приходившая к нему участковый врач не уставала восхищаться успехами современной медицины и в то же время отдавала должное самоотверженным усилиям Наташи. Как-то раз она заметила:

– Вы просто творите чудеса! Можно подумать, что вокруг вашего мужа хлопочет целый штат прислуги – медсестра, повар, сиделка. Знаете, в квартирах лежачих больных всегда бывает такой характерный запах... Ваша – первая в моей практике, где его нет.

Другая позволила бы себе хоть немного погордиться, слушая похвалы, но Наташа лишь удивленно пожимала плечами – она просто делает, что может и должна, что здесь особенного? Она только тихо радовалась тому, что ее старания не напрасны.

Ко дню рождения Анечки Сергею стало настолько лучше, что он смог подняться с постели и посидеть за праздничным столом. А вот отправиться вместе со всеми в храм, чтобы окрестить Колю, оказалось ему не под силу. Наташа хотела отложить торжественное событие до того дня, когда муж окончательно встанет на ноги, чтобы не лишать его удовольствия лично присутствовать при таком важном моменте. Но Колю измучили режущиеся зубки, он стал капризным и плаксивым. И Анна Александровна, и Алена настаивали на том, что после крестин мальчику будет легче – объяснить это было невозможно, они опирались лишь на многочисленные примеры из жизни. Когда Наташа прочла то же самое в письме Галины Трофимовны, она сдалась. Было уж очень жалко исстрадавшегося ребенка.