По мере приближения поездки в Италию картина уже самопроизвольно поменялась. Вот главные этапы ее «эволюции» (с промежутками примерно в две недели). Если первый образ отличался некоторой «официальностью» (как на демонстрации), то второй относился уже не к общественной, а к частной жизни. Я увидел себя сидящего за столом с тремя итальянцами, мирно беседующим на частные темы. Завершающий образ (перед самой поездкой) вначале озадачил меня. Я увидел себя… спящим в Италии. Позже я истолковал этот образ так: я уже настолько спокоен, что чувствую себя в Италии как дома (где еще можно позволить себе заснуть так спокойно!). Это означало возможность дать языку функционировать самому, когда сознание «спит».

«На сегодняшний день можно предположить, что жизненная сила, проявляющаяся в создании и индивидуальном развитии живого существа, порождает бессознательный процесс смены картин , чем-то похожий на фугу. Люди с естественной интроспективной способностью могут без особых трудностей воспринимать по крайней мере фрагменты этого автономного, непроизвольного ряда образов, большей частью в форме фантастических визуальных впечатлений, впадая часто, правда, в ошибочное мнение, что они сами создали эти образы, в то время как в действительности те им явились» [76] . Это высказывание Юнга из «Соображений о психотерапии» я прочел гораздо позже не только момента непосредственного переживания этой смены, но и ее описания. Мне кажется красивым сравнение процесса смены картин с фугой. Правда, иллюзии, что я сам создал эти картины, у меня не было с самого начала – они именно являлись.

Первый образный ряд, связанный с внутрилетесными ощущениями, тоже эволюционировал. Я уже говорил, что через определенное время из яиц вылупились два птенца. Петух и курочка оказались прожорливыми, и я кормил их зернами – словами. Они активно набирали вес (приходилось откармливать их в максимально возможном темпе). Когда процесс был в самом разгаре, приехали итальянцы. Мне захотелось продемонстрировать им свои успехи в изучении языка. Это удалось. Но что случилось с «петушком»? Он оказался зажаренным. Я увидел его общипанного, лежащего кверху лапами на блюде. «Нужна ли такая (мертвая) готовность?» Нет, конечно! Пришлось срочно реанимировать запекшегося от жара напряжения петушка. И снова уроки по пути на работу, уроки по пути с работы.

Через четыре года после начала изучения языка (к тому времени я давно не занимался им активно, использовал только периодически) я вновь задался вопросом, где он у меня и в виде чего. В тот момент, готовясь к очередной встрече итальянских коллег, я решил возобновить контакт с преподавателем.

L’italiano оказался в груди в виде кристалла (вроде горного хрусталя), но «дикий»: оплавленный, неупорядоченный… как Альпы. Работа с преподавателем предоставляла возможность «огранить кристалл», «придать языку блеск», чтобы он заиграл всеми своими гранями.

При встречах с коллегами мне приходилось перемещать его поближе к губам, при долгих паузах в общении – отдалять от них. Помещение языка в губы дает такой эффект синхронного перевода, что ты заканчиваешь перевод фразы чуть раньше, чем говорящий успел ее завершить.

Сейчас он находится в верхней части груди, похожий на прекрасную диадему. Посмотреть на него очень приятно. А пользоваться – вдвойне!

Эту методику, названную позднее методикой обращения с «инициальным накоплением знания», я многократно применял ситуациях помощи учащимся. Двоечники превращались в пятерочников самым естественным образом: во-первых, они избавлялись от травм, полученных на разных этапах обучения, во-вторых, находили оптимальное место для каждого предмета, освобождая голову – не более чем перевалочный пункт в восприятии знания .

Если же знания оставлялись в голове, то подвергалась перестройке система хранения знания. Вместо того чтобы сваливать без разбора все в «одну кучу», происходит аккуратное заполнение ячеек («соток») нектаром знаний с помощью специальной кружечки. Вычищается внутреннее пространство, что открывает возможность последующих упорядоченных шагов по пути познания.

Охранительное поведение, которое развивается у осваивающих предмет головой (оно заключается в том, что учащиеся норовят любым способом увильнуть от учебы) и которое так не нравится зачастую даже самим носителям головы, сменяется естественным состоянием нормальной усвояемости предмета, и это бывает насколько приятно, настолько же и удивительно самому ученику.

Решаясь на подобную трансформацию своего контура, человек должен быть готов к тому, что живот его, например, может начать шевелиться. Но это не самое страшное, что может приключиться с человеком.

По ходу учебы может оказаться, что голова опять норовит все в себе держать – тогда надо дать слиться (например, через воронку ) белой массе знания в ее новое место обитания. Кстати, не объясняются ли феномены «кратковременной» и «долговременной» памяти отчасти этим различием в месте хранения информации?

В ряде случаев может требоваться периодическая «подчистка» места обитания языка или другого предмета изучения от черных отслоений. Это эквиваленты отработанных ошибок, они подобны продуктам жизнедеятельности, подлежащим элиминации, то есть удалению.

Итог

Подведем итог. Мы познакомились с вариантом экспресс-работы, способной эффективно прорабатывать заряды сознания. Главной ее «изюминкой» является утилизация способности человека к осознанию содержимого своей психики в части, касающейся телесных переживаний, в пластической, образной форме. Безотказность техники обусловлена опорой на реальные ощущения пациента. Манера, в которой участвует специалист, – ассистентская, недирективная. Основным инструментом изменений являются вопросы.